и Жозеном сходили на охоту днем ранее.
Уходя из штаба ощутила пристальный неприятный взгляд. Я несколько раз покрутила головой, даже сильнее принюхалась, но вычленить какой-то отдельный запах не смогла. Все-таки есть недостатки в том, чтобы постоянно проживать вместе с оборотнями. Запахи настолько смешиваются, что невозможно идентифицировать их. Может, показалось? Мы бежали дальше, а я все оглядывалась. Внутри поселилось какое-то иррациональное беспокойство. Мне хотелось вернуться назад. И хотя больше этот жгучий взгляд я не ощущала, неприятный осадок остался. Беспокойство не покидало меня.
– Что ты такая нервозная? Немного осталось, – проговорил Габриэль.
– Предчувствие какое-то не хорошее. Давай быстрее закончим и назад, – попросила я.
– Ну мы же хотели побыть наедине, – нахмурился он.
– Знаю, милый! Но что-то неспокойно мне. Выходя из штаба, я почувствовала наблюдение.
– За нами следят? Я сейчас уже могу нормально чувствовать запахи, но никого рядом не ощущаю, – еще больше нахмурился он.
– Нет. Больше взгляда не было. Но давай все-таки побыстрее, – продолжала просить я. Беспокойство усиливалось. Меня буквально тянуло назад. Даже жажда уже не так мучила. Видимо, моя нервозность была выразительнее слов, потому что Габриель кивнул. Мы ускорились. Быстрая охота и стремительное возвращение. Я буквально влетела в комнату Питера, где оставила Ловену. Только в комнате было пусто. Совсем свежие запахи были здесь и вели наружу. Может быть, они пошли погулять, но не это меня беспокоило. Был еще один запах. Знакомый, но здесь его раньше не было. Плохо, что столько запахов. Да еще оборотни перебивают запахи вампиров. А ведь именно в этой комнате проходили наши сборы. Здесь пахнет всеми и сразу.
Выбежав на улицу, я заметалась, ибо здесь было еще хуже. Даже ветер уносил запахи, а вчерашний дождик только усиливал эту гремучую смесь.
– Вира, успокойся, – схватил меня за плечи Габриэль, – Мы найдем их. Они не могли далеко ее унести.
А у меня начиналась форменная истерика. Я ни на секунду не верила, что они куда-то пошли гулять. Этот взгляд и знакомый запах не могли быть простым совпадением.
– МЕЛА, – закричала я, что было сил.
– Что случилось? – через мгновенье появилась она.
– Ловены нет. Франчески и Джанет тоже, – только и успела проговорить я. Мела меня прекрасно поняла и стала принюхиваться. Через несколько бесконечно долгих секунд она мотнула головой и сама устремилась вперед. Я еще никогда в жизни так быстро не бегала, но мне все равно казалось, что я опаздываю. Я даже не замечала, что к нам присоединились все наши, даже Фрост и Даниэль с Куртом.
Мы выбежали на небольшую полянку, точнее здесь было несколько спиленных деревьев. Остались пеньки, которые и образовали свободное пространство. То, что мне предстало, могло бы сниться мне вечно в кошмарах, если бы я спала.
Мела скрутила и прижимала к одному из пней извивающуюся Эшли. Даже ударила ее пару раз. К одному из деревьев на краю прижималась Джанет, зажимая рот и нос обеими ладонями, явно пытаясь заплакать. Но все это ерунда. Это я видела краем глаза.
Самое страшное было почти в центре поляны. Возле еще одного пенька сидела Франческа и раскачивалась вперед назад. Руки ее были в крови. Она прижимала к себе мою дочку, которая не двигалась. Кровь лилась из головы, покрывала волосы, глаза закрыты, ротик приоткрыт, будто в крике. Пару секунд я не могла ничего, ни дышать, ни говорить, ни двигаться, ни думать. Только боль. В каждой клеточке моего бессмертного тела поселилась боль.
– Она жива, – прорычала Мела в полнейшей тишине, – Вира! Вира, слышишь? Она жива еще! – кричала она, пока до меня не дошло.
В доли мгновения я подлетела к Франческе, убирая ее руки. Из моих рук уже лилось сияние, останавливая кровотечение. Прямо на глазах ее поток прекратился, кровь сворачивалась. Чтобы точно помочь дочери, мне пришлось глубоко вздохнуть. Я почувствовала жжение в горле, но по сравнению со всеми другими ощущениями это прошло практически мимо меня.
Еще мой вздох. Где-то рычит Габриэль и Эшли. Присматриваюсь к ране внимательнее, пытаясь отрешиться от того, что это моя собственная дочка. Не выходит. Меня подташнивает. Я не знаю, что делать дальше.
– Вира, в ране одна большая щепки и три маленьких. Убери их. Я не смогу, – говорит рядом Питер, – Ты сможешь. Дыши.
Концентрируюсь снова. Руки трясутся. Вроде бы зрение у вампиров отличное, но я будто в тумане. Приходиться несколько раз сморгнуть, чтобы увидеть названные щепки. Аккуратно с помощью телекинеза вынимаю их, а из рук все еще льется сила исцеления, залечивая мини ранки от заноз. Одна, вторая, третья и последняя. Как же долго я это делаю. Быстро провожу рукой над грудью дочери. Сердечко бьется слабо. Дыхание хриплое. Всхлипываю.
– Все нормально. Ты молодец, – как мантру читает Питер, держа меня за плечи. Франческа и не дышит вовсе. Что делают остальные понятия не имею. Да и не важно, это сейчас.
– Осколки кости теперь вытаскивай и ставь на место. Как пазл. Здесь всего три больших куска и один маленький. Начни с него. Вытащи его и залечи ранку, – направлял Питер меня. Под его руководством даже получалось. По крайней мере, я ощущала поддержку и уверенность в действиях, – Умница. Держи его, никуда не опускай. Вправляй остальные.
Мне казалось, что руки трясутся неимоверно. Моё дыхание было рваным. Но я упорно по миллиметру продолжала делать то, что велел Питер. Если бы я могла потеть, с меня бы уже семь потов сошло.
– Вот так. Молодец, – продолжал хвалить меня Питер, – А теперь почувствуй вот тут, – он аккуратно показал на место чуть ниже раны, – небольшое скопление жидкости. Выведи его. Хорошо. Теперь ставь последний осколок и сращивай кости.
Когда я закончила с раной на голове дочка уже спокойнее дышала, но хрипы были. Сердцебиение нормализовалось. Моя девочка будет жить! Какое это облегчение, не передать словами. Я даже улыбнулась и подняла глаза.
Руки сами собой забрали Ловену у Франчески. Она не возражала.
До этого
