на свидание ещё успеть надо. Не всё ж с тобой возиться.
Когда Хизеши вышел с Амайей за дверь, Канэко посмотрел на Риоту. Тот поставил кружку на край стола и согнулся в глубоком поклоне.
— Приношу свои извинения, сэнсей! — проговорил он несколько сдавленно. — Моё поведение было неподобающим!
— Шестнадцатый век, — коротко заметил Канэко, скосив глаза на кружку. — Я его полгода из Франции ждал.
Риота поспешно распрямился и схватил кружку обратно: если на драгоценном столе сэнсея останется след, живьём сожрёт! Возможно, даже в прямом смысле.
— Что скажешь? — проговорил Канэко, доставая сигарету.
Не торопясь прикуривать, он начал разминать её пальцами.
— Хання её знает! — Риота пожал плечами. — На крота, вроде, не похожа. Думаете, её заслали, чтобы она заставила Хотэко стучать и заодно за ним следила?
— Как они могли вынудить его работать на них — вот чего я понять не могу, — сказал Канэко, наконец, закуривая.
— Мало ли.
— Насколько я помню, у него даже родных нет. А смерти он не боялся.
Риота промолчал. Он придерживался убеждения, что смерти боятся все, даже истинные самураи.
— Ладно. Иди пока отдохни, перекуси. Покорми в парке голубей, ты же это любишь. Когда Хизеши вернётся, поедете к девушке, — Озему Канэко выпустил струю дыма и тут же развеял его ладонью. — А после визита к старухе…
— Сразу к вам, — закончил за сэнсея Риота. — Сразу!
Коротко поклонившись, он выскользнул в приёмную.
Канэко некоторое время сидел и курил, обдумывая происшедшее. Затем затушил окурок в пепельнице и достал мобильник. Больна Аяко или нет, а дело ждать не будет.
— Алло, Аяко-сан? Господин Канэко говорит. Ты как? Рад слышать. Да, ничего не поделаешь — такая работа. Слушай, как там Симидзу-сан? Ага, ясно. Я госпоже Като, кстати, позвонил. Ну, которая наставницей у неё была. Да, Акеми Като. Та самая, которая выкупилась у Фурукавы, всё верно. Она слова Симидзу подтвердила. Конечно, расстроена, сама-то ты как думаешь? Так что будем Эйко-сан оформлять. Ага, я тоже надеюсь. Ну ладно, потом ещё поговорим. Присматривай за ней и сама тоже лечись. Ну, всё, давай, выздоравливай.
Отключившись, Канэко потёр пальцами переносицу, затем виски. Эх, сейчас бы массажик! Надо было брать секретаршу. Глава клана Ки-Тора вздохнул. Ну, не доверял он женщинам — что ж тут поделаешь. Может, оно и шовинизм, как с осуждением говорят на западе, а всё-таки спокойнее, когда под боком бывший спецназовец, мастер меча и каратэ, а не кисейная барышня. Да и не доверил бы никогда Канэко посторонней девушке своих дел, а Ичиро — человек проверенный, знакомый ещё со времён войны. «Нет, обойдёмся, пожалуй, без массажа», — решил старейшина.
— Да, Хондзи-сан, — проговорил я, приняв вызов. — Слушаю вас.
Интересно, что ещё ты придумал.
— Кенджи, есть новости о твоём отце.
Пауза.
— Да? — выдавил я.
Надеюсь, он ещё не вышел. И выйдет не завтра. К такому квесту я пока не готов.
— Он освободится до конца недели. Надеюсь, ты найдёшь время встретиться с ним.
— Конечно.
Блин, как не вовремя!
— Я ещё свяжусь с тобой.
— Буду ждать, — лицемерно процедил я.
Открылись двери лифта, и мы с Исамой вошли в кабину.
— Сейчас пропадёт сигнал, — предупредил я дядя.
— Тогда спокойной ночи.
Он отключился.
А я поймал вопросительный взгляд соседа.
— Отца скоро выпустят. Дядя звонил предупредить.
— Отличная новость! — просиял Исама. — Очень интересно с ним встретиться.
— Уверен, вам придётся познакомиться, — ответил я.
— Ты не рад. Держишь на него обиду.
— Мой психоаналитик так считает.
— А ты не согласен?
Я задумался. Если речь шла о папаше Кенджи Исикавы, то, конечно, никаких обид у меня не было. Тем более, мужик сел, а не с любовницей сбежал. Тут даже предъявить нечего, в общем-то. Кроме того, что он якудза, но это уже такое дело — сами понимаете.
Кстати, якудза в Японии вполне легальна. В том смысле, что синдикаты не прячутся по подвалам и всё такое. Штаб-квартиры известны всем, на них даже особые таблички висят. И якудзы не занимаются мелкими кражами, грабежами и так далее. Крышуют порноиндустрию, проституцию, торгуют оружием, возят контрабанду и, конечно, производят и распространяют наркотики. При этом якудза вкладывают деньги в благотворительность и принимают активное участие в общественной и политической жизни страны. Короче, местная мафия — неотъемлемая часть жизни мегаполиса.
Но речь не об этом. А о том, что мой настоящий отец был не лучшим родителем. Думаю, даже якудза дал бы ему сто очков форы. Так что, возможно, я и держал где-то в глубине души на него обиду. Поэтому Исаме я ответил так:
— Не знаю. Пусть разбирается, раз специалист.
Сосед одобрительно кивнул.
— Правильно. Не вижу в таких сеансах ничего плохого. Некоторые психоаналитикам не доверяют. А, по-моему, зря.
— Зря, — согласился я.
Не одного моего знакомого психоаналитик вытащил из депрессии — и не только.
Мы вышли на своём этаже.
— Хочешь зайти? — предложил я.
— Если удобно, — просиял Исама. — У меня есть саке, кстати.
— Тащи!
— Я мигом!
Пока я отпирал дверь, сосед уже нырнул в свою квартиру и вернулся с бутылкой в руке. Непочатой. Это хорошо: значит, не бухарик, а просто держит на всякий случай.
— Заходи, — кивнул я.
Мы только что поели у родителей Исамы, так что решили обойтись без закуски. Я достал две керамические чашечки без ручек и с узким горлом, а мой сосед тем временем принялся подогревать саке. Тут требовалась небольшая сноровка, поскольку то, как зайдёт организму данный напиток, сильно зависит от его температуры. Исама справился, конечно.
Мы уселись на полу, поставив бутылку посередине. Японцы не чокаются, а поднимают сосуд с алкоголем, держа его обеими руками, и при этом кланяются друг другу.
— Твоё здоровье, — сказал я.
— И твоё, Кенджи-кун.
Опрокинув по чашечке, мы немного откинулись назад, опершись руками о пол. Исама при этом довольно похихикал и покивал собственным ощущениям. К местной мимике я так и не привык полностью. И едва ли научусь её имитировать. Поэтому я наверняка кажусь
