пару раз пнул, целясь уже в колени. Амбал с неожиданной прытью подался вперёд и ухватил меня за плечо. Я рывком вывернулся, ткань затрещала. Тут же крутанулся снова, но в другую сторону, чудом успел поднырнуть под хуком и снова разорвать дистанцию, оставив в пятерне Жбана рукав от своей рубахи.
От рёва толпы уже уши закладывало. Но Жбан зарычал ещё громче и бросился на меня через всё поле, будто даже не схватить пытался, а попросту растоптать с разбега. Мне же и отступать было особо некуда — я был в паре шагов от линии. Развернувшись к противнику лицом, я задержался на месте. Видя мою заминку, тот ещё больше ускорился, буквально прыгнул вперёд, норовя смять меня своей тушей.
Я подпустил его вплотную и ушёл лишь в самый последний момент. И не вбок, а вниз, мягко перекатываясь на спину и швыряя противника через себя, упёршись ему в живот обеими ногами. Вообще-то этот приём выполняется одной ногой, но, боюсь, такой вес я одной бы не удержал, хотя и усилие было недолгим. Жбан, по сути, большую часть работы сделал сам, я лишь использовал его инерцию.
Грохнулся он так, что я явственно ощутил, как земля подо мной вздрогнула.
Колокол ударил почти сразу же, и я вскочил, ища взглядом отмеченный центр круга.
Уф, ну я точно ближе. Жбан, как назло, тоже формально в круге — валяется прямо на разделительной полосе, но за краем только одна нога. Тяжело ворочаясь, амбал попытался подняться, но безуспешно. Однако у него хватило ума поджать ногу, убирая её в очерченный круг.
И что, засчитают?
Толпа бесновалась, будто после решающего гола в финальном матче. Распорядители же замешкались, сгрудившись на помосте.
Радость победы, тем более такой напряжённой, захлестнула горячей волной, и я, не сдерживаясь, проорал в потолок что-то не совсем цензурное. Впрочем, меня вряд ли кто-то расслышал — всё заглушил рёв толпы.
Жбан, тяжело ворочаясь, пытался подняться.
— Двое в круге! — надрывался, перекрикивая толпу, распорядитель. — И у нас победитель! Двадцать пять целковых.
Зрители взорвались очередной волной выкриков, разбавленных свистом и недовольным гудением. Кажется, значительная часть публики была против того, чтобы Жбана оставили в круге. Да и я тоже был, мягко говоря, разочарован. Эх, пролетел бы он на полметра дальше — и мой выигрыш бы удвоился.
— Впереди — финальный третий раунд, — провозгласил толстяк, игнорируя недовольные выкрики. — И сегодня мы поднимаем ставки! Пятьдесят целковых на колокол! Сотня за чистую победу!
Так-так-так… А если я останусь на второй раунд — у меня ведь будет ещё удваивающий коэффициент. Это сколько же можно будет сорвать, если считать по максимуму? Сотня умножить на два, плюс пятьдесят за первый раунд, плюс тридцатка, обещанная Фомой… Да эдак я за вечер могу почти закрыть проблему с оплатой своего обучения!
Я поднял руку, привлекая внимание распорядителя, и демонстративно встал в самый центр круга. Толстяк понимающе кивнул и поднёс к губам рупор.
— А наш победитель идёт дальше! Кто составит ему компанию? О, да вы поглядите! И наш здоровяк тоже снова рвётся в бой!
Жбан, поднявшись, наконец, снова ринулся в круг, едва сдерживаясь от того, чтобы не наброситься на меня безо всяких правил.
— Ну всё, падла… — прорычал он, подходя в плотную. — Тебе хана!
У меня неприятно засосало под ложечкой.
— Ну, кто ещё смелый? Выходи, торопись! — надрывался толстяк, утирая вспотевшую шею. — Пятьдесят целковых царю горы! А то и сотня! Где ж такое видано?
Толпа на трибунах в сумерках казалась аморфной шевелящейся массой, которая лишь изредка исторгала из своих недр отдельных людей. Несмотря на старания зазывалы и огромный приз, смельчаки на третий раунд подтягивались неохотно. А когда в их числе я увидел знакомые физиономии, тлеющее во мне чувство тревоги вспыхнуло настоящим пожаром.
Троих я точно видел на днях, когда схлестнулся с урками в трактире Фомы. Вон у этого, ушастого, ещё даже морда не зажила после прошлой драки. И вряд ли это совпадение. Половина участников третьего раунда, похоже, перекочевала сюда прямо из зала «Старого ушкуйника». И, судя по их взглядам, пришли они сюда именно по мою душу.
Вот ведь подстава! Мало мне одного Жбана…
— Ну же, народ! — подбадривал зазывала. — Осталось всего одно место! О, вы поглядите! А не староват ли ты для таких забав, папаша?
Велесов, мрачно сдвинув брови, молча вошёл в круг. Хмыри из «Ушкуйника» потеснились, с опаской поглядывая на него. Они его явно знали. Один аж с лица сменился — кажется, здорово труханул.
Демьян вышел в просторной домотканой рубахе с широким, приоткрывающим ключицы воротом. Мощный, кряжистый, как дуб, он совсем не выглядел стариком, так что подначки ведущего были мимо. Возраст выдавали разве что морщины да седина в волосах, но даже по ним было непонятно — семьдесят ему, пятьдесят или сто пятьдесят. Особенно если знать, что он не человек.
— Третья дюжина в круге! Пошла потеха!
В этот раз удар колокола я едва расслышал — толпа взревела так, что уши заложило, а на меня набросились сразу с двух сторон.
Сдерживаться становилось всё сложнее. Я чувствовал себя загнанным в ловушку зверем — разъяренным, напружинившимся, со вставшей дыбом шерстью на загривке. И готовым грызться до последнего.
Я опасался, что пять минут этого раунда растянутся для меня в целую вечность. Но на деле всё происходило гораздо быстрее, чем в прошлый раз. Но гораздо более кроваво.
Подставные бойцы, подосланные Фомой, обступали меня со всех сторон, явно отсекая попытки выскочить из круга. Впрочем, я этого и не собирался делать — убегать не в моём характере. Но в то же время нельзя было дать им схватить меня, заблокировать. Иначе один удар Жбана — и всё, я поплыл.
А именно обездвижить меня и пытались — хватали за рубаху, висли на руках всем телом, бросались в ноги. А Жбан сразу после удара колокола целенаправленно попёр на меня, расталкивая остальных.
Именно эта сутолока, возникшая в первые секунды, меня и спасла. Отвечал я быстро и максимально жёстко. Бандиту, схватившему меня за уцелевший рукав, резко вывернул руку и, похоже, сломал запястье — тот заверещал, как резаный и моментально скрылся в толпе. Второму заехал в кадык «кулаком дракона» — с торчащим вперёд суставом среднего пальца. Попытку сделать мне подножку пресёк встречным жёстким ударом в голень, от которого у противника, кажется,
