Я всего лишь пробрался на территорию поместья и залез в дом!!!
— Ну а глава рода Артемьевых считает, что ты намеревался убить его дочь.
— Что????? Я???? Ксению????? Да что за бред?!?!? Она любовь всей моей жизни!!!
Следователь вздохнул.
— Так и запишем...на лицо маниакальная привязанность...
— Хватит там писать! Я не маньяк!
— Ну пока у меня только эта версия есть. Ты же отказываешься разговаривать по поводу своих мотивов.
Рыбаков обхватил голову руками и несколько раз качнулся на стуле.
— Все из-за этого...Сергея. Вчера я хотел проводить Ксюшу до дома после занятий музыкой. Но когда подходил к Дому Искусств, увидел, что ее встречает Воронов. Ну и пошел за ними. А потом....потом...
— Потом решил забраться к ним домой и убить девушку в порыве ревности.... — продолжал записывать следак.
— Да что за бред!!! — вспыхнул парень. — Этот урод проводил ее, а потом тоже забрался в ее окно!!! И я знаю, чем они собирались там заниматься! Почему меня арестовали, а его нет? Он тоже проник на территорию незаконно!
— Потому что баронет Воронов является женихом леди Артемьевой. Это не очень красивый поступок, делать подобное до свадьбы, но нравы у нынешней молодежи довольно свободные.
— Что......
А вот теперь на будущего директора было жалко смотреть. Казалось, что в один миг его жизнь разрушилась. Он осел на стуле и потерянно посмотрел на следователя.
— Как...жених....когда...
Неожиданно в комнату вошел такой же молодой парень, в котором я с удивлением узнал....себя. А если быть более точным — отца. Мне, конечно, говорили, что я пошел в него, но не настолько же....
— Горин, оставьте нас наедине.
Следователь посмотрел на вошедшего.
— Господин, вы уверены? Этот молодой человек не совсем в себе...
— Я так и знал, что вы заодно!!! — вскинулся Рыбаков. — Все куплено!!!
— Заткнись! — рявкнул следак.
— Валерий, ты забываешь, что говоришь с аристократом, — напомнил ему мой отец.
— Прошу прощения, — с легкой ухмылкой ответил Горин, а затем повернулся к Игорю. — ЗаткниТЕСЬ, пожалуйста, господин.
Рыбаков никак не отреагировал на этот издевательский жест. Все его внимание было сосредоточено на Воронове. И надо признаться, я прекрасно понимаю, почему моя мама выбрала именно его, а не будущего директора.
Сергей держался уверенно, статно. Более того, в отличии от своей версии из моего мира, он был куда более подтянутым и крепким. А тут....от него как будто исходила аура абсолютного спокойствия. И это при том, что во время событий ему было всего лет двадцать пять, не больше.
Дождавшись, пока следователь покинет допросную, мой отец присел напротив Рыбакова и пристально на него посмотрел. Тот попытался ответить на вызов, но потом отвел взгляд.
— Я больше не хочу видеть тебя рядом с Ксенией, — холодно произнес Сергей. — Никогда.
— Этому не бывать! Она сама должна выбрать!!!
— Она уже выбрала, только вот ты этого до сих пор понять не можешь. — он откинулся на спинку стула и продолжил: — ладно, сформулирую по-другому. Если я хотя бы еще раз увижу тебя рядом с Ксенией, то ты сядешь. Надолго.
— У нас правовое государство...у тебя не выйдет.... — ответил Рыбаков, хотя судя по голосу сам не верил в свои слова.
— Не выйдет? — усмехнулся отец. — Ты же наверняка знаешь, на кого я работаю. Хочешь, чтобы я перешел к крайним мерам? Можно ведь поступить иначе: идет война с Османами, так что я могу легко сделать так, что тебя отправят в самую горячую точку, из которой ты точно не выберешься живым...
Будущий директор попытался не подать виду, но мышцы на лице все-таки дернулись.
— Боишься, — ухмыльнулся Сергей, — и правильно делаешь.
Он встал и подошел к Рыбакову.
— Веди себя хорошо, и у тебя будет спокойная и счастливая жизнь. Никто не собирается отправлять на фронт посредственных художников. Пока что...
Отец дал легкую пощечину Игорю, после чего таким же неспешным шагом вышел из допросной. А спустя пару минут вернулся следователь и протянул парню какую-то бумагу.
— Это запрет на приближение к Ксении Артемьевой, а в будущем Вороновой, ближе, чем на сто метров. Подпиши и вали отсюда.
Игорь еще какое-то время думал, после чего дрожащей рукой оставил подпись. На этом видео закончилось.
Какое-то время мы стояли молча. Потом Арсений призвал пылинку обратно и закрыл ноутбук.
— После окончания войны Рыбаков еще несколько раз пытался подобраться к твоей матери. Он почему-то искренне считал, что Ксения вышла замуж из-за страха перед Сергеем. Что, естественно, являлось бредом сумасшедшего. Но в один момент терпение Воронова лопнуло. Он со своим другом, Егеревым, подловил Игоря после работы и очень серьезно избил. Причем даже без применения «ранговой пыли», чтобы еще больше унизить парня.
Арсений бросил взгляд на покачивающегося Рыбакова и продолжил:
— Медицина тогда еще была не на таком уровне, так что он пролежал в больнице несколько месяцев. Повезло еще, что твой отец скорую вовремя вызвал. После этих событий он почти год пытался добиться возбуждения уголовного дела. Но все безрезультатно. В конце концов, тогда все знали, что Воронов и Егерев входят в элитный отряд Панкратова, который очень отличился на войне. Они были героями, а этот горе-художник никем. Да и если уж говорить положа руку на сердце, он сам напросился.
Я кивнул.
— Так и не добившись успеха, Рыбаков на несколько лет улетел учиться в королевский колледж Искусств. Там он пообщался с местой золотой молодежью и проникся оппозиционными идеями. Ну, это наша версия. В любом случае, в Российскую Империю он вернулся совсем другим человеком. Игорь больше никогда не пересекался с твоими родителями, а просто начал строить карьеру и дорос до директора довольно уважаемого учебного заведения.
— А потом решил отравить меня... — подытожил я.
— Тут все еще проще. Он не являлся членом группировки «Состав-18». На него вышел некто Роуз и начал поддерживать его оппозиционные взгляды. Они сдружились, и в одной из переписок Рыбаков рассказал ему свою историю. А еще он сказал, что самая большая мечта в его жизни — это месть роду Вороновых. И раз отца достать уже не получится, то он надеется дотянуться до сына.
— И ему помогли это сделать.
— Верно. Рассказали план, предоставили очень редкий яд и обещали помочь с побегом из страны. Как ты себя чувствуешь, кстати?
—
