шею.
— Нет-нет, — Ворон недоверчиво цокнул языком. — Ты ринешься ловить её.
Птица демонстративно скрестил руки на груди. Я снова дёрнулась, но попытка вздохнуть не увенчалась успехом. Левая туфелька сорвалась с ноги и устремилась вниз. Ненавижу быть заложницей!
— С такой высоты до земли ей лететь секунд двадцать, — прикинул Птица. — На тебя же мне нужно не больше пяти, так что я успею и то, и другое.
— Ты не рискнёшь! Ели опоздаешь хотя бы на миг, она погибнет. Кровь Марины Эванджейро будет на твоих руках.
Ворон заметно нервничал. Я почувствовала его частое дыхание, щекотавшее мне висок, и дрожь в пальцах, сжимавших плечо. Птица наоборот выглядел слишком уж спокойным. Блефует он или нет, но ему не всё равно. Ни капли! Он не ответил на мой поцелуй, однако я ему вовсе не безразлична.
В груди зажгло, в глазах забегали серые мушки — явный признак кислородного голодания. Максимум полминуты, и потеряю сознание.
— Дай мне уйти, — потребовал Ворон.
— Б@#$%, ты это серьёзно? Прости, не могу посмеяться, пулька в селезёнке мешает.
— Надо было всадить в тебя вторую, да побрезговал.
Усилившийся гул в ушах не дал расслышать ответ. Следуя внезапной мысли, рождённой затуманенным сознанием, я повернула голову вправо и впилась зубами в обтянутые тонкой перчаткой пальцы Ворона. Основательно впилась в отместку за неоднократные попытки убить меня, за изуродованную квартиру и разбитые призы, за убийства невинных граждан на мосту и в первую очередь за Птицу.
Что-то хрустнуло. Кость?
Ворон оглушительно взвыл и инстинктивно оттолкнул меня в тёмную пустоту. Я с шумом втянула сладкий воздух, прежде чем гравитация с радостью напомнила о своём существовании. Краем глаза успела заметить, как Птица стрелой метнулся к нам.
На сей раз полёт продлился очень недолго. Всё-таки, Рэмирус блефовал! Он не стал терять ни секунды на возможность прикончить Ворона, который уже со всех своих покалеченных «крыльев» уносился на запад к Портовому району.
— Не сильно пострадала? — Птица подхватил меня на руки, мягко погасив ускорение.
— Нет.
Я обвила его шею руками и прижалась к тёплому телу, как поступила бы всякая спятившая от страха девушка. Признаюсь, в моём случае это было исключительно из корыстных побуждений.
— Зачастила ты падать, Эванджейро, — улыбка у героя получилось кривой.
— Я правда не специально.
Мы всё так же висели в двухстах с лишним метрах над блестящим городом, обдуваемые ледяным ветром, пропахшим свежестью, океаном и дымом. Супериор Чёрной Птицы в режиме полёта компенсирует ему часть поднимаемой нагрузки, мы могли бы парить в небе вечность.
Рэмирус не спешил возвращать меня на стоянку или вообще куда-либо. У него не осталось сил. Герой пытался привести дыхание в норму и не мог; оно было неровным, надрывным и хрипящим. Щит защищал его от холода, а мне плевать на все неудобства. Взгляд в лицо погибели показывает ничтожность опасений и переживаний, отсеивает лишнее и вселяет невероятную жажду жизни. Никакого завтра нет и второго шанса в нашей непредсказуемой вселенной может просто не быть.
Кончиками пальцев провела по скуле Рэмируса. В чёрной глубине его глаз вспыхивали алые искорки. Я видела в них отражение собственных мыслей.
— Рэми...
— Ты нужна мне, Марина, — негромко произнёс Птица, а затем склонился к моим губам и поцеловал.
Его грубоватый, восхитительный поцелуй был наполнен страстью, о которой я так долго мечтала. В нём чувствовались сладость начала и горечь конца. Мысль больше никогда не увидеть героя живым на краткий миг вторглась в сознание, но я отогнала её прочь и так крепко обняла Рэмируса, что вполне могла задушить. В следующую секунду мир перестал существовать.
— Тогда не вздумай умирать, — ответила спустя лучшую в мире вечность.
Птица едва заметно улыбнулся.
— Кэссиэн обещал произнести на моей могиле красивую, мать его, речь.
— От официоза Дикого клонит в сон, это будут самые скучные похороны в истории Стограда.
— Раз так, пожалуй, повременю с кончиной, — Рэмирус хмыкнул с некоторым равнодушием. Если бы всё зависело только от его желания... — А теперь я доставлю тебя в безопасное место и, будь добра, не спорь. На дебаты у меня нет ни сил, ни времени. Надо изловить моего фаната номер один, пока он не пролетел половину Республики.
В руках Птицы мне было трудно сосредоточиться, но я прилагала все усилия.
— Спешить незачем, анизин очень скоро убьёт его.
— Я дал слово притащить дол@#$$го ублюдка к ногам Дикого. К несчастью, живым.
Плевать на судьбу Ворона, но о безопасном месте не может быть и речи, о чём я тут же заявила Птице:
— Верни меня к заводу, Хамелеон там. Пока ещё там! Он ключ ко всем свалившимся на героев несчастьям, мы должны его поймать, ты ведь понимаешь?
— Гоняться за ним не твоя работа.
— А кто сказал, что я одна? У моего союзника есть план.
— Пару минут назад вас едва не пришибли, — Птица коротко рыкнул. Его эмоциям не хватало должной яркости и убедительности, все силы уходили на то, чтобы держать нас в воздухе. — Этот пункт тоже входил в план?
— Доверься мне, Рэми, я знаю, что делаю.
Он упрямо поджал губы, но я не теряла надежды. В конце концов, Птица сам прекрасно понимает, что эту битву ему не выиграть, а продолжение добром не закончится.
— Твоей милостью меня ждёт долгая и безопасная карьера в студии, дай закончить последнее расследование.
— Ты с ума меня сводишь, Эванджейро! Я только хочу знать, что с тобой всё будет в порядке.
— Со мной всегда всё в порядке! Ксэнтус уже звонит героям, скоро возле завода не протолкнуться будет.
Рэмирус глубоко вздохнул, чуть поморщившись от боли. На дебаты у него действительно нет ни сил, ни времени.
— Хорошо, сделаю как просишь.
— Спасибо. Не только за это, за помощь...
— Потом поблагодаришь. Когда всё кончится, найди оранжерею в Южном районе. Продолжим разговор там.
«Вся соль в деталях, в тех мелочах, что не заметны или не важны на первый взгляд. В сносках к параграфу, в третьей вилке на столике для двоих, в неосторожно брошенном месяц назад слове... Именно мелочи отличают великие дела от сотни проходных. Именно из-за них рушатся грандиозные планы. Именно они способны вывести тебя в высшую злодейскую лигу или же низвергнуть в Каменную Вечность.
