отозвался Игорь, все так же неторопливо идя по ухоженной аллее. Помедлив, произнес решительно: — Софья, произошло непредвиденное: история стала известна журналистам. Теперь они будут настаивать на интервью. Может, тебе пока вновь не ходить в школу? — предложил с неподдельной заботой и добавил, надеясь, что девушка поймет все правильно: — Аудиенция у императора прошла в штатном режиме.
— Не вижу необходимости, — спустя миг возразила боярыня. — Вы наверняка позаботитесь о том, чтобы архитектор дал опровержение. Я же, со своей стороны, немного помогу. Расскажу, что княжич спас мне жизнь.
В который раз восхитившись проницательностью Софьи, мужчина остановился, глядя на медленно покачивающиеся под ветерком крупные листья липы. Неравномерно рассеченные и замысловато скрученные, они казались ажурными. Но Игорь их не видел. Он думал о том, что может сейчас сказать бесконечно дорогой женщине.
— Сегодня ночью Михаил улетает из России. Хочу, чтобы ты услышала это от меня.
— Отличное решение, — безэмоционально откликнулась боярыня.
Разумовский не видел девушку, но чувствовал — что-то в ней сильно изменилось. Тревожное ощущение неумолимо надвигающейся беды железными тисками сжало сердце. Говорить о своих чувствах не время, но а если потом станет критично поздно? Просто необходимо хоть что-то сделать именно сейчас!
Отбросив сомнения, Игорь пошел ва-банк.
— Мне сообщили о сегодняшнем инциденте, — тихо произнес и громче добавил: — Знай: я тебя искренне люблю и по окончании школы сделаю официальное предложение. Просто подумай и не спеши с ответом.
— Спасибо за все, Игорь Владимирович. Доброй ночи, — произнесла в ответ Софья, будто и не слышала признания. В каждом ее слове сквозил ледяной холод.
— Доброй ночи, — прошептал мужчина, слушая короткие гудки.
Неподалеку мелькнула человеческая тень. К сожалению, непрошенного слушателя погруженный в свои тяжелые мысли князь не заметил.
Ранним утром княжич в сопровождении Савелия прибыл в аэропорт. Выйдя из салона автомобиля, Михаил посмотрел на яркую вывеску внушительного здания аэровокзала, а потом перевел взгляд на слугу. Тот спокойно доставал из багажника джипа увесистую сумку, не реагируя на заметно нервничающего юношу.
— Савелий, думаешь, отец меня так же как Соболеву… изгоняет? — задал Миша тревожащий душу вопрос.
— Нет, — отрицательно качнул головой седовласый мужчина. — Вы должны просто на время уехать. Французский у вас отличный, а Париж — красивый город, — он едва заметно улыбнулся. — Окончите местную школу, побудете еще пару месяцев и вернетесь. К тому времени все уже уляжется, — добавил уверенно.
— Хорошо, если так, — облегченно выдохнул княжич. — Слишком экстренно все. Не успел с рабочими делами определиться, — он неодобрительно сжал губы.
— Не тревожьтесь, — успокоил Савелий. — Управляющий делами Игоря Владимировича возьмет под контроль и ваше направление. От вас сейчас потребуется просто учиться. Используйте это время с толком, — помолчав, слуга внимательно посмотрел на Михаила и поинтересовался: — Может, что-то передать при личной встрече боярыне Изотовой?
Нахмурившись, княжич опустил взгляд на свои белоснежные кроссовки. О чем-то вспомнив, тихонько хмыкнул. А потом поднял голову и уверенно произнес:
— Наши пути с боярыней разошлись. Но при случае передайте: мне жаль и я искренне желаю ей счастья, — всего лишь на миг замолчав, кривовато усмехнулся. — Ее мужчине заранее сочувствую. С ней очень тяжело.
Коротко кивнув, Савелий привычно направился к входу в аэропорт. Естественно, последние слова княжича он никому передавать не собирался.
Думая о своем, Михаил уверенно пошел следом за слугой. Вчерашнее происшествие действительно поставило жирную точку в их отношениях с Софьей. Юноша отчетливо понял: такой, как ему хочется, она никогда не станет. Слишком неуправляема и непредсказуема. А уж одержимость работой и наплевательское отношение к его желаниям и вовсе жутко бесили.
В душе парня еще оставалось тепло воспоминаний о нежных губах, объятьях, душевных разговорах. Мише было жаль, что Соня стала свидетелем измены. Но все же он часть вины за это возлагал и на нее. Если бы девушка вела себя по-другому, то их отношения могли сложиться совсем иначе.
Любил ли он Софью? Безусловно. Но, похоже, любовный угар прошел, осталась лишь горечь сожаления. Все же они с Соней слишком разные.
Расправив широкие плечи, Михаил улыбнулся. Если отец отправляет не в ссылку, то все к лучшему. Париж и правда отличный город для того, чтобы превосходно провести время. И почему бы после стольких лет упорного труда просто не пожить жизнью обычного восемнадцатилетнего парня, совершенно не нуждающегося в деньгах?
Ускорив шаг, княжич вскоре вместе с Савелием вошел в здание аэропорта. Он предвкушал новые знакомства и приключения, которые непременно будут. Ведь не зря же говорят, что Париж — город любви.
* * *
Проснувшись на заре, я долго лежала в кровати. О Михаиле вспоминать себе крепко-накрепко запретила, да и, надо признаться, не хотелось. Поселившаяся в душе стужа словно намертво все заморозила. Чувствуя себя вполне комфортно, она не собиралось никуда уходить. Может, оно и правильно. Так проще. Безопаснее.
Даже вчерашнее внезапное признание князя Южного в своих чувствах и рассказ о планах в отношении меня не растопили душевный лед. Впрочем, это не стало неожиданностью. Да вот только любви мужчин ни одного из миров больше не хотелось. Однако, будто в насмешку, я непременно должна в этом мире выйти замуж. У высших сил, определенно, крайне специфическое чувство юмора.
В отношении Разумовского-старшего никаких иллюзий у меня не было: своими глазами видела его полуголую любовницу, вольготно разгуливающую по родовому особняку во время моего запланированного визита. И вряд ли такое положение дел изменится после свадьбы.
Князь просил не торопиться, подумать. Да о чем тут думать-то? Даже брак по расчету между нами невозможен! И самое главное препятствие — я этому мужчине слишком хорошо отношусь. Не хочу и к нему испытывать отвращение. Право слово, с меня уже более чем достаточно.
Не спеша сделала все утренние процедуры и надела школьную форму. Захватив рюкзак, спустилась на первый этаж и прошла в кухню. Моя привычная внешняя холодность теперь соответствовала душевному состоянию. Соболева бы порадовалась, что не ошиблась. Похоже, я окончательно и бесповоротно вжилась в образ Снежной королевы.
Улыбающаяся Катенька и радостные сестренки уже завтракали, вокруг них привычно хлопотала заботливая Надежда.
— Соня? — завидев меня в школьной одежде, Катя округлила глаза.
— Уже все нормально. Иду с тобой, — пояснила я, садясь за стол. — Нашли. После расскажу, — шепнула, указав взглядом на щебечущих девочек, и приступила
