унизить. Что она им заплатила.
Онегину было неприятно это слышать.
– Мне вот интересно, это её план был весь от начала до конца или импровизация от этих шалав? – задумчиво проговорила Мэл. – Знаешь, Саша, вот для чего бы мне пригодился ты!
– Я с радостью помогу, если нужно кого-то разговорить, – кивнул Александр.
– Чудно, – отозвалась Мэл. Затем посмотрела на Женю. – А к тебе, Онегин, у меня есть одна просьба, раз ты хочешь загладить вину. Научи меня стрелять.
– Исключено, – ошарашено сказал Стрелок.
– И почему же? – прищурилась Мэл.
– Я не дам тебе оружие, никто другой тоже не даст. Тем более в таком состоянии.
– Вот поэтому я и обращаюсь к тебе. Поехали за город. Куда-нибудь в безлюдное место. Возьмём банки, постреляем.
– Мэл, я сказал – нет! – Онегин начинал беситься. – Я понимаю, к чему ты клонишь, но месть никак тебе не поможет.
– Каждый раз, когда я прошу тебя помочь мне, ты отказываешься. Ты делаешь всё только хуже. Я прошу не так уж много. Я хочу научиться защищать себя, а не мстить.
– Простите, что вмешиваюсь, – сказал Чацкий, – но, возможно, Онегин прав. И ладно – рукопашка, но стрельба… Для тебя это слишком рано. И ты на эмоциях. Ты можешь наделать глупостей.
– Поддерживаю, – гавкнула Муму.
– Тогда вы все послушайте мои доводы. Вот со мной уже произошла беда. Дважды. Я не могу за себя постоять. Я представляю опасность для жизни Онегина. Я не хочу быть ему угрозой. Видите, мне не нужно ничего делать, чтобы неприятности находили меня сами. И я ничего не могу сделать…
Онегин вздохнул.
– Я поговорю с Тёркиным, чтобы он помог тебе с рукопашкой, – сказал Онегин.
– Славно, – хмыкнула Мэл.
Вновь повисло молчание.
– Мы хотели бы поторопить полицию с твоим делом. Ты ещё к ним пойдёшь? – спросил Чацкий.
– Конечно. Только толку? Это всё элита, их не посадят. Максимум – исключат. А лучше уходить из школы мне.
– Ну это мы ещё посмотрим, – сказал Чацкий. – У тебя есть отличный адвокат в лице Родиона и я, который в случае чего может вмешаться.
Муму недовольно гавкнула.
– Что? В этой истории полно несправедливости! И эти тёлки должны понести наказание! – воскликнул Чацкий. – Так что тут моя сила будет использована во благо.
– Не возражаю, – поддержал Онегин. – Мы пойдём с тобой в следующий раз в полицию. Он пойдёт.
Если бы Муму могла сделать фейспалм, сейчас она сделала бы его всеми четырьмя лапками.
– Значит, решено! – весело сказал Чацкий. – Всех заложить, всех расстрелять!
Мэл поникла. Она понимала, что, по идее, «всех» означало «и Виолетту тоже». Но прежде, чем устраивать «вендетту», девочка всё равно хотела знать правду. Действительно ли всё, что с ней произошло, было планом Виолетты?
Но, в любом случае, пока она не оправится, никаких разговоров быть не могло.
– Слушайте, а раз уж вы мне так все помогаете, может быть, у вас есть там что-нибудь для регенерации? – жалобно спросила девушка.
– Сомневаюсь, – сказал Чацкий.
– Жаль, – вздохнула Мэл.
Про драку знала уже вся школа, в том числе и Олег. Единственным светлым пятном во всей этой ситуации было то, что, вместо ожидаемых насмешек, главный «краш» всех девушек школы предложил Мэл выступить вместе с ним на его концерте и спеть какую-нибудь свою песню. И Мэл согласилась. Осталось только выздороветь.
***
После всего, что произошло, Виолетте очень хотелось забыться. Забыться как можно быстрее, чтобы не вспоминать ни Мэл, ни Онегина. Больше всего её пугало то, что теперь ей угрожала уголовка. Безусловно, когда она договаривалась с Ольгой, она надеялась, что Маше пару раз пропишут по лицу и отпустят. Но того, что всё настолько выйдет из-под контроля, Виолетта не предполагала. Хуже того – теперь она была инициатором и, скорее всего, Ольга уже заложила её.
Виолетте было страшно находиться дома. Страшно гулять по улице. Ей казалось, что в любой момент во двор может въехать пазик полиции, её скрутят и увезут в тюрьму.
Когда обо всём узнали родители, стало ещё хуже. Впервые за шестнадцать лет Виолеттиной жизни мать отлупила её ремнём, да так сильно, что Виолетте было больно сидеть. Теперь девушку довозили до дверей школы и забирали оттуда же сразу после уроков. Родители Ви пытались договориться с родителями Маши, чтобы как-то возместить ущерб, но те и слушать ничего не хотели про то, что бывшую подругу их дочки обманом втянули в плохую компанию. Заявление лежало в полиции.
Всё, о чём теперь гуглила девушка, были детские и женские колонии и условия содержания в них. Надежды, что родители смогут отмазать её, таяли с каждым днём. Каждый раз она вздрагивала от шума за окном, а потом горько плакала и звала Женю, но так и не находила храбрости написать первой. Она боялась, что Женя решит отомстить ей за Мэл и себя. И, возможно, это будет даже хуже, чем тюрьма.
Что касалось тюрьмы, после нескольких недель разбирательств дело на Виолетту было прекращено «за примирением сторон». Вероятно, на неё Мэл всё же забрала заявление, однако общаться с ней бывшая подруга не желала.
Остальные участницы конфликта были оштрафованы и отчислены из школы. Поговаривали, что им собирались дать реальные сроки, вот только видеозапись, которая прилагалась к делу и разлетелась по соцсетям, внезапно пропала отовсюду. А без неё пропал ряд доказательств, в том числе и участия самой Виолетты.
Когда Виолетта собралась с силами, чтобы написать Мэл, то обнаружила себя повсюду в чёрных списках. Таким образом, чтобы извиниться, ей нужно было ехать прямо к Мэл домой, но даже для таких поездок девушка была под домашним арестом.
И тогда Виолетта не нашла ничего лучше, чем начать писать занимательные и не очень истории и выкладывать их в тех творческих пабликах, на которые была подписана Мэл. Девушка была уверена, что истории обязательно будут прочитаны, хотя бы из любопытства. И тогда Мэл снова выйдет на связь.
Однако несколько дней спустя Виолетта обнаружила у себя в личке сообщение совсем не от Мэл.
«У тебя хорошие тексты», – написал незнакомец.
Виолетта первым делом полезла смотреть профиль, но тот оказался закрытым. Вместо аватарки картинка – силуэт, уходящий в закат. Поначалу Виолетта была настроена скептично, но затем обнаружила, что субъект пролайкал все её тексты в группах.
Через какое-то время незнакомец написал ещё раз. Виолетта подумала, не добавить ли его в чёрный список, но дискуссия под одним из её текстов, в котором некий персонаж с пеной у рта доказывал, что рассказ полная графомания, а незнакомец тексты защищал, изменила её настрой.
Виолетта
