и рычанием. Повернулась к машине, и тут, видимо, до неё дошло, что машина — моя. Она остановилась.
— Подвезти куда-нибудь? — любезно улыбнулся я. — Я на сегодня вроде бы все дела закончил.
— У тебя стекло в пассажирской двери выбито, — буркнула Кристина.
— Потом оплатишь, — пожал я плечами, — этой малышке к ремонтам не привыкать. Хочешь — садись за руль, а я подержу Щит вместо стекла.
— Серьёзно? — посмотрела на меня Кристина. — Мне... наверное, нужно вернуться в академию.
— Мне, наверное, тоже. — Я бросил ей ключи. — У меня там двое пассажиров зависли. Надо бы забрать.
Поймав ключи, Кристина посмотрела на них, пожала плечами и подошла к машине.
— Меня убьют, — мрачно сказала она, запустив движок.
Я, как и обещал, сотворил маленький Щит, защищающий салон от холодного ветра. Техникой Реконструкции не владели ни я сам, ни, тем более, Кристина. Машина тронулась.
— Может, для начала уволят? — предположил я.
— Нет, — мотнула головой Кристина. — Просто убьют.
— Вали всё на меня.
— Думаешь, ты тут самый привилегированный? Ты вообще знаешь, кто я? — надулась Кристина.
— Знаю, что я падал с моста, — хмыкнул я. — Травма головы, потеря памяти... В общем, сама понимаешь — с меня взять нечего. Дед подтвердит, если надо.
Кристина закатила глаза.
Выкатившись на трассу, она спросила:
— И как ты пользуешься этим своим ускорением?
— Вон за те накладки возьмись и позволь забрать свою энергию.
— А разве это не разработка Юсуповых для «Чёрного призрака»? — удивилась Кристина.
— Для «Призрака», — кивнул я. — Только не Юсуповых, а одного моего хорошего друга. Ну? Давай, смелей, чего тащимся-то как на катафалке?
Глаза Кристины сверкнули. Меня вдавило в спинку сиденья. А машина, радостно взревев, приподняла передок.
Мы выбрались из города на трассу, ведущую к академии. Кристина упоенно неслась по пустой дороге, а я, отойдя от азарта погони, вдруг вспомнил слова прорицательницы.
О том, что мне необходимо объединиться с тем, кого считаю врагом — иначе не доживу до Рождества... Я покосился на Кристину. Которую ещё совсем недавно считал врагом! Если бы не её помощь — до Рождества действительно не дожил бы.
Н-да. Мурашиха-то, выходит, со своими пророчествами — как в воду глядела! И про Рабиндраната, получается, всё предсказала верно.
«...С тем тебе не объединиться. Того пучина ждёт холодная...»
Пророчество сбылось. Холодная пучина поглотила Рабиндраната прямо у меня на глазах. А бабка ведь ещё много чего говорила...
Я сосредоточился, вспоминая.
«...И вдруг приходит ко мне один добрый молодец. Когда, спрашивает, я императором стану? Может, говорит, сделать для этого надо чего? Подивилася я, конечно. А сама смотрю — ну, есть в нём ниточка-то. Тоненькая, правда, триста раз оборвётся, и в императоры никак не выведет. Препятствий больно много...»
То есть, получается, Рабиндранат рассчитывал стать императором. Не больше, не меньше. Крепко, однако, у пацана в голове-то помутилось...
«Стоп, — одёрнул я себя. — Помутилось — или помутили? Дурной, самонадеянный мальчишка додумался до этой ереси сам — или же эту светлую мысль в его голову кто-то вложил? Аккуратно и незаметно для самого Рабиндраната — так же искусно, как „тянула за ниточки“ сама Мурашиха?»
Если второе, то основная моя задача — выяснить, кем был этот доброжелатель. Ведь получается, что Рабиндранату начали пудрить мозги задолго до того, как он оказался в Академии. То есть, существует вероятность, что это был не Белозеров. Что во всей этой мутной схеме присутствует ещё один человек...
Я вдруг вспомнил о блокноте, который нередко видел у Рабиндраната в руках. Когда спросил, что он там пишет, Рабиндранат ответил: «Стихи». Ну, что ж. Может, конечно, и стихи — хотя я что-то сильно сомневаюсь. В любом случае, для того, чтобы это выяснить, необходимо добраться до блокнота. Который почти наверняка остался лежать в комнате Рабиндраната — не потащил же он его с собой в КПЗ. И найти блокнот надо сейчас, пока в Академию ещё не сообщили, что Рабиндранат утонул. Пока его комнату не опечатали, а личные вещи не изъяли для проведения следствия...
В том, что меня к материалам следствия не допустят, я не сомневался. Коллеги Кристины — люди, которые любят задавать вопросы. А вот отвечать на них очень не любят. Заговор раскрыл — спасибо. А дальше — свободны, ваше сиятельство, не обессудьте. Дальше мы тут сами разберёмся. Дело государственное, под грифом «секретно», поймите правильно... Нет уж.
Я не привык ходить с завязанными глазами. И если есть хоть малейшая возможность раздобыть информацию, которая меня интересует — я это сделаю.
— Ты можешь пока не сообщать своим коллегам, что произошло?
Кристина аж вздрогнула — так увлеклась гонкой на форсированной машине, что, похоже, напрочь забыла о моём присутствии.
— О смерти Рабиндраната? — уточнила она.
— Да.
— Нет, конечно! Как я могу умолчать о таком? К тому же, даже если промолчу я — те, кто, скорее всего, прямо сейчас поднимают со дна реки тело, молчать уж точно не станут.
Действительно, дурацкий вопрос. Значит, времени у меня будет даже меньше, чем я думаю.
— А почему ты спрашиваешь? — нахмурилась Кристина.
— Да так, — отмахнулся я. — Не бери в голову.
Глава 27. Всё идёт по плану
У ворот академии нас немедленно обступили полицейские и коллеги Кристины. Она пыталась отвечать на все вопросы одновременно. Мне же бросилась на шею Надя.
— Господи, Костя! Как ты?
— Как тебе наш подарок? — вклинился Вова.
— Я — жив-здоров. Подарок — огонь, спасибо, — быстро проговорил я. — Мне нужна ваша помощь.
— О Боже, — вздохнула Надя. — Что ещё ты задумал?
— Мне срочно нужно попасть в жилой корпус. На меня пока не обращают внимания. — Я кивнул на Кристину. — Нужно, чтобы и дальше не обращали. Оставайтесь тут и отвлекайте их. Если спросят, куда я делся, скажите, что пошёл в клинику. Насморк начался. Продуло на набережной.
Надя всплеснула руками.
— Ох, Костя...
— Спасибо! — Я хлопнул сестру по плечу и быстрым шагом устремился к жилому корпусу.
Никого из курсантов и преподавателей в толпе у ворот не заметил. По дороге и на чёрной лестнице их тоже не встретил — Калиновский, видимо, распорядился никого к воротам не подпускать. Да и
