эти стены, поскольку случай с парнем был не единственный за этот месяц.
Дома меня окружили заботой и любовью. Из института приходили ребята, говорили, что скучают без меня. Они в подробностях рассказывали мне все, что происходило в стенах нашей Альма-матер. Просили меня как можно точнее описать тот ужас, который я пережила, и как мне удалось выжить, единственной в нашем вагоне. Мне было тяжело вспоминать произошедшее, но это было лучше, чем лицезреть души покойников в больнице. Об этом я даже заикаться боялась, поскольку все мое окружение было таким же, какой была я до этой трагедии. Дома в одиночестве мне удалось, наконец, выплакаться по полной. Я рыдала каждую ночь, а утром прятала от родителей воспаленные ночными слезами глаза. Но хуже всего бы то, что я не могла ни с кем поделиться произошедшими со мной изменениями, я боялась, что меня опять поместят в какую-нибудь больницу. Перед самым новым годом родители, дабы поднять мне настроение, установили дома большую живую елку, и предпраздничная суета действительно отвлекла меня от тревожных мыслей. В доме было много гостей, в основном, с работы отца. В стране явно намечались перемены, все жили в тревожном ожидании, за столом только об этом и говорили. Наступал 1985 год. Я была единственная в семье, кто не ждал никаких перемен. Для меня уже все случилось — я потеряла своих самых близких друзей и мне казалось, что ничего страшнее со мной уже не произойдет. Как же я заблуждалась! Для меня перемены уже начались, а то, что со мной происходило, я связывала с моими травмами головы и искренне верила, что это пройдет.
Хоть я и была абсолютным атеистом, в рождественскую ночь я решила погадать на свое будущее. Гадать я конечно же не умела, поэтому решила просто поджечь газету и посмотреть на ее тень на стене (этот способ я вычитала давно в какой-то статье). Зажгла свечку, подожгла смятую газету и стала разглядывать ее силуэт на стене своей комнаты, крутила ее в разные стороны, пытаясь рассмотреть хоть что-то понятное. Мой слух уловил легкий шорох в углу комнаты, я не на шутку перепугалась и стала всматриваться в темноту. Так как ничего не было видно, я взяла свечу и посветила туда, где слышалась возня. Из угла на меня смотрели два круглых глаза, я чуть свечку из рук не выронила. Существо молвило человечьим голосом:
— Здравствуй, Хозяюшка. Меня Лука Фомич зовут, домовой я.
В этот момент я поняла, что то, что я списывала на травму головы теперь точно не пройдет, и это всерьез и надолго. Теперь я каждый день общалась с домовым, Лука Фомич стал мне другом и настоящим помощником. Он много рассказывал мне о том мире, частью которого я теперь являлась. С каждым днем я менялась внутренне и очень жалела, что не могу пообщаться со своей бабушкой, теперь я понимала ее как никогда. Я узнала, что бабушка не просто собирала лечебные травки и молилась Богу, оказывается, она обладала способностью лечить различными заговорами и меня отмолила у смерти, а сама вместо меня за кромку ушла. Я была ей обязана своей жизнью, и вспомнила про ее наказ служить людям. Как его выполнить я пока не понимала, но Лука Фомич сказал, что я обязательно пойму свое предназначение. Так оно и случилось.
С первой весенней капелью я стала выходить гулять, весна манила на улицу запахом и трелями птиц. Я осторожно обходила лужи и бегущие ручейки, солнце приятно припекало в спину, и я решила посидеть на солнышке в парке. Устроилась на скамейке и стала наблюдать как веселые воробьи отбирали друг у друга крошки хлеба. К скамейке подошла элегантная женщина лет сорока и попросила разрешения присесть рядом. Я молча смотрела в ее лучистые серые глаза, и почему-то сразу поняла, что сейчас решиться моя дальнейшая судьба.
— Это была Софья? — решилась спросить я Анну Геннадьевну.
— Да, это была она. Софья рассказала мне чем они занимаются и что входит в их обязанности. Так за разговорами мы пришли в этот читальный зал. С этого дня она взяла надо мной шефство, и я стала одной из Хранителей нейтралитета. Родители так и не узнали, чем я занимаюсь, иначе их обоих хватил бы удар.
Вот так случайная катастрофа разделила мою жизнь на до и после. Поэтому, я хорошо понимаю, что тебе непросто, но прежней ты уже не станешь.
Тут зазвонил телефон — приехал Алексей.
Через пару секунд в дверях появился слегка смущенный молодой человек, на его лице была видна растерянность, в руках он сминал какой-то шелковый платок.
— Леш, проходи, знакомься — это Светлана, девушка, которая на сегодняшний день единственная, кто может нам помочь.
Алексей, слегка поклонился мне и протянул руку в знак приветствия. В его светло-карих глазах появилась надежда, он протянул мне шелковый платок, как будто это была самая большая ценность:
— Вот, этот платок Юля обронила у меня в машине, он ей очень нравится, и она очень часто его носит.
Я взяла в руки это невесомое, источающее легкий аромат духов, свидетельство подмены, но ощутила в руках уже знакомую пульсацию. Ничего не понимаю, этот платок носила именно та девушка, которая ждала помощи в том жутком помещении. И я была уверена в этом почти на сто процентов. Так что же происходит? А может я просто тороплюсь? Нужно все еще раз перепроверить.
— Мне необходимо уехать. Я сразу сообщу, как только разберусь во всем.
— Мы будем ждать от тебя вестей, — сказала Анна Геннадьевна.
Когда я вышла на улицу уже наступило утро, отовсюду слышались трели птиц, но было еще безлюдно, только дворники заступили на свои посты и с усердием мели тротуары, пыль от их метел кружилась в солнечном свете. Я без пробок очень быстро добралась до дома, где меня ждали Мирон и Афанасий Кузьмич. Они в четыре глаза уставились на меня с немым вопросом. Я в полном бессилии села на подоконник на кухне и все им рассказала.
— Ну что, — отозвался мой помощник, — надо начинать все сначала. И опять полез в свой шкафчик.
Мы повторили всю процедуру и снова стояли перед мостом. Мирон припустил вперед меня, озираясь вокруг, чтобы в случае чего предупредить об опасности. Сон был как сон, ничего выдающегося, но чем дальше мы продвигались, тем явнее стала выделяться одна особенность — любое строение, дерево или предмет либо отражался от какой-нибудь поверхности, либо имел свою идентичную пару. Всюду были клоны. А
