восторга зрителей, в сопровождении судей неторопливо удалился.
Проводив его статную фигуру взглядом, я внезапно ощутила невероятное облегчение. Словно с моих плеч сняли тяжкий груз. Безграничное чувство признательности к ставшему таким близким за последние дни мужчине теплом разлилось в душе и заставило сердечко биться чаще. Благодаря Игорю мой персональный ад закончился.
— Сонечка… — раздался едва слышный сквозь царящий гвалт голос Кати.
— Поехали домой, — глянув на ошарашенно-счастливую подругу, устало улыбнулась. — Все закончилось.
Проход по коридорам суда к центральному выходу оказался тем еще испытанием: сотни людей, движимые любопытством, страстно желали рассмотреть поближе внезапно воскресшую боярыню. А журналисты и вовсе словно с цепи сорвались — буквально ежесекундно и одновременно выкрикивали десятки самых разных вопросов.
Я не отвечала. Смысла не видела. В царящем гвалте меня просто-напросто не услышат.
Не обращая внимания на столпотворение, двигающиеся впереди нас с Катей невозмутимые воины княжеского рода уверенно прокладывали дорогу. Чуть сбоку шел максимально сосредоточенный Ярослав, а следом — еще двое воинов князя.
Наконец-то многолюдные коридоры суда остались позади. Все тем же порядком воины сопроводили нас к белоснежному автомобилю рода Изотовых. На миг замешкавшись у распахнутой Ярославом пассажирской двери, вновь услышала очередную порцию вопросов репортеров:
— Софья Сергеевна, что вы сейчас чувствуете?
— Вы довольны решением княжеского суда?
— Что вы планируете делать дальше?
Пристально посмотрев на девушку-журналистку, спросившую последней, я спокойно уточнила:
— Что планирую делать? — едва заметно улыбнувшись, ответила: — Жить. Просто жить, — и, помахав на прощанье, скрылась в салоне автомобиля.
Сев рядом со мной, Катя замерла. Она, казалось, о чем-то напряженно размышляла. Ярослав же привычно устроился за рулем, и автомобиль плавно тронулся. Вскорости мы выехали с парковки у здания суда.
Мелькали машины, пешеходы, дома. Глядя на них сквозь прозрачное стекло, я верила и не верила в то, что суд наконец-то свершился. Боже мой, неужели и вправду этот ад закончился?!
Внезапно услышала тихий всхлип. Не успев обернуться на звук, ощутила объятия Кати.
— Ну, ну, тише, — шепнула ей едва слышно. — Все уже хорошо. Я выжила, — не удержавшись, тихонько хмыкнула.
В голос разрыдавшись, подруга прижалась сильнее. Орошая шубу слезами, принялась торопливо рассказывать, что происходило, пока меня не было. Затем, не таясь Ярослава, признавалась в малодушии и жарко просила прощения.
Я не пыталась освободиться. И если раньше лишь предполагала, то теперь слышала от единственной подруги, почему та поступала так, а не иначе. По сути, ее слова подтвердили мои предположения: растерялась, испугалась, не знала, что делать.
Слушая торопливую, перемешанную со слезами и густо наполненную эмоциями речь Кати, с удивлением поняла, что ощущаю… пустоту. Мне не за что ее винить или прощать. Катерина Тимирязева такая, какая есть. По правде говоря, сейчас я абсолютно не понимала, как дальше вести себя с ней.
— Почему, ну почему ты не подала знака, что в беде? — больше не пряча опухшего от слез лица, в который раз спросила Катя. — Хоть бы намек! Мы же ничегошеньки не знали! — в ее голосе послышались нотки обиды. — Где ты, — примолкнув, она, видимо, подбирала правильное слово, — потом пряталась? Почему не послала весточки? Мы бы примчались и помогли!
Не отводя взгляда от девушки, я думала, что же сказать. Знала — информация не уйдет. Однако именно сейчас откровенничать не хотелось.
— Не смогла, — ответила лаконично и предпочла сменить тему: — Как девочки? Что врачи говорят про Василия?
— С близняшками все в порядке, — шмыгнула носом Катя. — Сегодня в школу не пошли, дома с Надеждой. Рано утром к нашим воинам добавились княжеские. Теперь вместе дом охраняют. А откуда ты знаешь про Василия? — юная вассал рода озадаченно нахмурилась.
Ух ты, Игорь еще и дополнительную охрану для девочек прислал! Надо же!
Не отвечая сама, я спокойно ожидала ответа подруги.
Катя глянула с укором и тихонько сообщила:
— Василий идет на поправку. Сегодня врачи даже дали положительный прогноз по энергоканалам, — девушка довольно улыбнулась, пояснив: — Никита перед судом звонил. Они с мамой в больнице. Не отходят ни на миг, — влюбленная дворянка смущенно порозовела.
— Отличная новость, — спокойно отозвалась я и замолчала, подумав о слуге. Он поправится — это превосходно. Но что же делать дальше? Прежде безоговорочно верила — Василий вытащит из любой передряги, не оставит в беде. Но теперь… больше нет слепой веры. Все изменилось.
— Сонь, — спустя долгую паузу, позвала Катя, — Никита сказал, лучшие врачи приехали по приказу князя. Ты знаешь о Василии. И воины княжеского рода прибыли еще до процесса, — замолчав, вовсе не глупая девушка посмотрела вопросительно.
— Ты же слышала слова князя на суде, — ответила я невозмутимо. — Разумовские с сегодняшнего дня покровительствуют роду Изотовых. Игорь Владимирович и прежде помогал. Ничего удивительного.
Катя тяжко вздохнула, а затем едва слышно полным печали голосом произнесла:
— Почему ты стала настолько скрытная? Совсем мне больше не доверяешь?
— Есть вещи, о которых просто не могу рассказать, — уклонилась я от ответа.
Потупив взор, девушка медленно отстранилась. Затем сложила руки на коленях и опустила голову. Вся ее поза словно говорила: «Кто я такая, чтобы настаивать?».
Я прекрасно понимала ее. Сейчас она ждала заверений, что ничего не изменилось, и клятв в вечной дружбе. Да вот только врать не хотелось, а что теперь испытываю к ней, сама еще не понимала.
Чувствуя легкий холодок на сердце, посмотрела на такую привычную Катю совсем другими глазами. Она-то не изменилась, но вот я, похоже, — сильно.
Меж тем автомобиль неторопливо подъехал к дому Изотовых. Едва мы очутились в таком до боли знакомом проулке, раздался спокойный голос Ярослава:
— Госпожа, — поймав мой взгляд в зеркало заднего вида, мужчина невозмутимо произнес: — От самого суда за нами следует автомобиль с воинами княжеского рода.
— Ясно, — едва заметно усмехнулась.
Похоже, Игорь решил не спускать с меня глаз ни на миг. Вероятно, раньше испытала бы раздражение из-за такой гиперопеки, но теперь я была искренне благодарна князю.
В душе вновь зашевелилась тревога. Беспокоилась не столько за девочек или за себя, сколько за Игоря. Потемкин мертв, но его хозяин жив-здоров. Мой враг и враг Разумовского тоже.
Да, я сегодня воочию видела запредельную силу князя. Честно говоря, до сих пор пребывала в шоке. Даже не подозревала,
