сразу не пришла. Мне стыдно, честное слово.
Ей, к счастью, никто не ответил. Но на кладбище было тихо, хорошо, и хотелось верить, что дядюшка и правда упокоился с миром и смотрит с небес на нерадивую племянницу всего лишь со снисхождением.
Аня откинулась назад, оперевшись на локти. Тело у нее еще горело, даром, что опять спала до обеда, а в спину будто железный лом воткнули. Хотелось разлечься на полированном граните: он был таким прочным, таким холодным и манящим.
- Это оно и есть? – спросил Игорь, запрокинув голову.
Аня неохотно проследила за его взглядом. Над могилой высилась чудовищных размеров ель. Могучие корни уже успели перекосить и частично разрушить все плиты, под которыми пролегли. На одном корне – том, что уходил под плиту с дядюшкиным именем – поверхность растрескалась, и в глубине виднелись серебристые прожилки, не свойственные нормальной уральской хвое.
- Жаль, что это не дуб, - Игорь сокрушенно покусал губу. – Интересно, а какой-нибудь эффект для здоровья будет? Ну, может, не для наших, так для ваших.
- Не знаю, Игорь. Не знаю, - Аня все-таки прилегла на такую прохладную и манящую плиту. – Мне все равно. Это у него надо спрашивать.
Она постучала ногтем по граниту. Дядя Володя, разумеется, не ответил.
- Даже не знаю, гением он был или просто психанул, - Игорь тоже присел на плиту, все еще глядя на неестественно вымахавшую растительность.
- И то, и другое, - вяло ответила Аня и закашлялась. – Не хотел оставлять опасный объект. Не хотел нагружать этой проблемой меня или еще кого. Не хотел умирать мучительной смертью. Плеснул в кувшин водички, зажмурился и выпил.
- Целый кувшин, - Игорь сокрушенно покачал головой. – Это ж еще умудриться надо было. Разведи-ка стакан морской соли водичкой да попробуй выпить – стошнит ведь. Может, все-таки что-то осталось?
- Кто кххо-кххох… - Аня опять закашлялась и болезненно согнулась, поджимая колени к груди, но все-таки справилась с приступом. - … хочет умереть, тот и не такое сделает.
- Но может хоть чуток осталось? Может, припрятал где ложку? – Игорь с надеждой поглядел на молчаливо стоящего над ними Миколу. Тот отрицательно покачал головой.
- Ложка, может, и наберется, - сказала Аня. – Там, где прах просыпался.
Микола смущенно потупился: ведь это он не вписался в ворота на похоронах, и потом в этом месте пророс первый дуб. А второй – у стола, на котором несколько дней стояла урна.
- Вообще, мог бы сразу сказать, - укорила гиганта девушка. – Устроили тут балаган с митингами.
- Ты не спрашивала, хозяйка, - виновато пожал плечами Микола.
- Да мы уж поняли, что ты не просто шкаф, а секретер с тайнами, - девушка вздохнула и прикрыла глаза. – Блин, как дышать-то больно.
- Эй, не лежи на холодном, простудишься, - спохватился Игорь, вскакивая и хватая ее за руку.
- Поздновато как-то для профилактики, - отшутилась Аня и тут же зашлась в удушающем приступе.
- Ну и кашель. Все, хватит самолечения. Надо врача вызывать, - забеспокоился Игорь. – А лучше самим к нему ехать, чтобы время зря не терять. Вставай, Ань. Поехали в Город.
- Не-е, - рука девушки выскользнула из его ладони и безжизненно упала на могильную плиту. – Я ужасно устала. Хочу спать. Тут так тихо и прохладно…
Она вяло шевельнулась и правда тут же задремала под негромкое пение ветра в хвое. Дыхание у нее было неглубоким и сиплым. Мужчины переглянулись. Похоже, пришло время для тоталитарного патриархата и самоуправства: фельдъегерь изволила уйти в отставку. Точнее, в отключку.
- Девушка, да я вас даже спрашивать не буду! – фельдшер повысил голос, рукой придерживая марлевую медицинскую маску, чтобы лучше прилегала. – Собирайте вещи, мы отправляем вас в областную клинику.
- Не поеду, - едва слышно отозвалась бледная и мокрая от холодного пота Аня. – У меня там никого нет. Я хочу умереть здесь, на родине.
- Это не повод для глупых шуток! Вы подвергаете опасности всех, кто рядом, - стоял на своем фельдшер. – Родных, друзей, меня, в конце концов. И себя, разумеется. Останетесь здесь – точно умрете. Это в вас говорит болезнь. Она отступит, и вы снова захотите жить. А в Екатеринбурге о вас позаботятся: там опытные инфекционисты, хорошее оснащение, аппараты ИВЛ.
- Только не это, - содрогнулась Аня, представив себя с трубкой в горле. – Я отказываюсь. Что тут надо подписать, чтобы отказаться?
- Да не могу я вас оставить! – возмутился фельдшер. – У вас же все симптомы налицо! Надо в карантин.
- Вот когда результат анализов будет, тогда и приходите, - буркнула Аня, отворачиваясь.
- Где я вам тут анализы должен делать? На коленке? – не выдержав, разорался мужчина. – В такую жару мы вашу кровь не то что до Екатеринбурга – до Алапаевска не довезем! Свернется к чертовой матери.
- Вы у меня мазок взяли, - напомнила Аня и с трудом сглотнула: горло все еще ощущалось как ободранное.
Фельдшер вздохнул, устало утер лоб и упал на скрипнувший под ним стул.
- Ну хоть вы ей скажите, молодой человек, - обратился он к Игорю. – Помрет ведь.
- Ань, поехали в Екатеринбург, - перенял эстафету тот. – Тебя, вон, даже на вертолете обещают покатать. А я хочу на вертолете, я никогда на нем не летал. Ребята обзавидуются!
- Ты не родственник, тебе со мной не положено, - напомнила Аня, плотнее закутываясь в одеяло, чтобы не так трясло от озноба.
- Давай скажем, что жених, - тут же ухватился за ниточку Игорь. – Поехали, а.
- Отстань, - Аня тяжело вздохнула и окончательно скрылась от них в коконе из одеяла.
- Ну вот, что мне с ней делать? – Игорь всплеснул руками, поворачиваясь к медику.
- Бить, - однозначно постановил тоже измотанный уговорами фельдшер. – С побоями можно оформить как черепно-мозговую, а там и как невменяемую записать.
Аня все-таки нашла в себе силы повернуть голову, скрипя шеей, и сверкнуть на медика глазами. Ее уговаривали уже больше часа, и аргументы становились все жестче и бесчеловечнее.
- Давайте все-таки без крайностей, - остановил их обоих Игорь. – Ань, я не понимаю, почему ты отказываешься.
- Отказываюсь, и все тут, - буркнула девушка.
- Давай, я поясню, - предложил фельдшер. – У нее
