данного слова, — он твердо встретил мой взгляд. — Но, поверь, это очень и очень много.
Нахмурившись, промолчала. Определенно, стоит попытать о местных заморочках духа рода.
Внезапно вспомнила вскользь брошенную Игорем фразу. Мягко отстранившись от сильной груди, спросила:
— Почему ты считаешь, что сейчас рано делать официальное предложение?
— Не хочу ставить тебя в неудобную ситуацию, — не теряя самообладания, заявил этот невозможный мужчина. — Уверен, все будет хорошо. Но перестраховка не помешает.
Не отводя глаз от Разумовского, я ощутила нарастающую тревогу. Но, увы, понимала: он сообщил все, что хотел, и не скажет на эту тему больше ни-че-го.
— Игорь, мне… непривычно, — тихо промолвила. — Я ничего не контролирую и должна просто следовать твоей воле, — помолчав, спросила: — Получается, теперь по-настоящему важные решения принимаешь только ты?
— Несомненно, — абсолютно серьезно ответил князь. — Ты женщина, я мужчина, — добавил так, словно это сразу все объясняло.
Ну и что тут ответить? Разумовский без устали ломал шаблоны.
Вновь мысли засуетились, запрыгали. Разум категорически отказывался принимать доминирующую позицию мужчины. Я же сильная, самодостаточная, все сама могу. Вон, каким бизнесом в прошлой жизни ворочала! Да и сейчас с нуля подняла.
Стоп! А верны ли мои поступки и размышления? Ну ведь не просто так отношения не складывались? Вдруг причина не только в неподходящих мужчинах? Может, дело и во мне самой?
Ошарашенная внезапным открытием, посмотрела на того, кто совсем скоро станет моим мужем. Игорь не просил о любви, но требовал уважения. Неужто в его понимании они стоят настолько близко друг к другу?
Меж тем, не торопясь вновь начинать разговор, Разумовский, очевидно, ждал моих слов.
Похоже, придется провести генеральную уборку в собственной голове. Но это позже. Сейчас имеется не менее животрепещущая задача, которую надо решать.
А раз теперь есть с кем поговорить не таясь, то к чему тушеваться?
— У меня затруднения с единственным вассалом и давним слугой рода. Не знаю, как лучше поступить, — произнесла с досадой. — Поможешь разобраться?
— Рассказывай, — с готовностью откликнулся князь.
Обдумывая, как и что рассказать, я слезла с коленей мужчины, затем неспешно расстегнула пуговицы на куртке. Под лукавым взглядом Игоря сняла ее, положила рядом на диванчик. Обратив внимание на ступни князя, на миг замерла: он в белоснежных носках, а я в теплых кроссовках.
Разумовский заподозрил, что его боюсь? Да с чего бы?
Сохраняя невозмутимость, быстро сняла обувь, поставила сбоку от дивана. Задумчиво нахмурилась, и в тот же миг сильные руки Игоря обняли. А после мужчина вновь усадил к себе на колени.
Прижимаясь к его груди, неожиданно поняла, что улыбаюсь. Хорошо было неимоверно!
Сожалея о скоротечности этого волшебного момента, вздохнула и начала говорить:
— Катя Тимирязева из обнищавшего дворянского рода. Семья — мать, пять незамужних сестер. В деньгах очень нуждаются. Учимся с ней в одном классе. Сдружились, решила поддержать. Поселила в своем доме, сделала помощницей, — грустно усмехнулась. — Она действительно умная девушка, и в роли помощницы не разочаровала, и с близняшками быстро поладила. Поэтому даже особо не думала, принимая у нее вассальную клятву в родовой часовне Изотовых, — помолчав, тихо продолжила: — До скоропостижного брака я не сомневалась — мы действительно не чужие друг другу люди. А слуга… Василий Фролов и вовсе был поначалу единственным воином рода. После стал моей правой рукой, на нем безопасность рода и посредническая деятельность. Я же безоговорочно ему верила, думала, уж он-то не бросит в беде! Однажды Потемкин вынудил меня поговорить с Василием по телефону. Пришлось сказать, что все хорошо и вернусь сама. Да, я практически приказала меня не искать, но надеялась, что догадается, — закусив губу, сглотнула внезапно вставший в горле ком и с горечью призналась: — И ведь не только относилась к Кате и Василию как к членам семьи, а действительно их таковыми считала. Но, когда пропала, они ничего не сделали, хотя точно знали — не могла просто так исчезнуть, бросить семью, — с силой потерев лоб, прямо посмотрела на Игоря. — Ни вассал, ни слуга клятвы не нарушили, но я им больше не доверяю.
Замолчав, перевела взор на ночь за окном. Подсвеченные отблесками желтых фонарей, с неба медленно падали хлопья снега.
В уютно освещенной спальне царила тишина, но не гнетущая. Я чувствовала — Игорь не просто слушал. Он понял.
— Теперь Катя ходит за тобой и просит о прощении? — уточнил князь.
— Угу, — повернув голову, посмотрела в чертовски умные глаза мужчины. Стараясь в них не утонуть, хрипловатым голосом сказала: — Мол, растерялась, струсила, понадеялась на опытного Василия, — неодобрительно поморщилась. — С ним еще не разговаривала. Предполагаю, слуга будет ссылаться на то, что я не давала указаний на подобный случай, и он действовал по правилам и в интересах рода, — уткнувшись лбом в плечо Игоря, глухо пробормотала: — Почему, ну почему они ничего не делали?!
Разумовский осторожно отстранил меня. Затем, внимательно посмотрев в глаза, сказал:
— Каждое решение подразумевает ответственность. Твоя подруга и вассал молода и неопытна, однако это не освобождает ее от ответственности. Проявив трусость и малодушие, Тимирязева сделала выбор — ничего не предпринимать. Происходящее — лишь следствие, но у всего есть причина.
Видимо, давая время осмыслить свои слова, князь неожиданно встал, устроил меня на кровати, а после вольготно улегся рядом. Встретив мой вопросительный взгляд, безапелляционно заявил:
— Сегодня ночуешь здесь, — и пояснил: — У нас обоих был тяжелый день. В горизонтальном положении удобнее. Не нервничай, — Разумовский лукаво улыбнулся.
Право слово, ну что он со мной, как с юной девушкой? Нервничать из-за того, что лежу с ним в одной кровати уж точно не собираюсь. Придумал же!
Поморщившись, с укоризной взглянула на мужчину. Поймав его спокойный взор, внезапно осознала: он так не считает. Просто таким вот нехитрым способом разряжает атмосферу.
С тихим смешком покачала головой, давая понять, что разгадала замысел. Затем вновь стала серьезной. Устроившись на подушках поудобнее, задумчиво произнесла:
— Думаю, причина такого поведения Кати в инфантильности. Ей предстоит повзрослеть.
— Вот видишь, — Игорь усмехнулся, — сама все знаешь, — неожиданно князь нахмурился. — Фролов — отличный воин. Там, в шахте, я не мог понять, отчего он выкладывается сверх всякой меры. Словно нарочно себя гробит. Теперь все встало на места.
— О чем ты?
