стол, покрытый тонкой резьбой, спросил Каров.
Дэймос заметил, что машинально потирает запястья, и немедленно запретил себе делать это.
— Рой Кент.
— Ах, старина Кент, — тот плотоядно облизнулся. — Увы, годы взяли своё, паранойя сделала его опасным для общества. Мне пришлось забрать старика, чтобы обеспечить полагающийся ему уход.
По спине пробежал холодок.
— Могу я его увидеть?
— Он стар и болен. Чего ты от него хочешь?
Дверь за спиной открылась, и в кабинет вошли несколько санитаров. Огромные, едва ли уступающие Дэймосу в росте и значительно превосходящие в обхвате.
— Мы так давно не виделись, — Каров продолжал улыбаться, и от его улыбки душа уходила в пятки. — Быть может, отдохнёте у нас немного. Соляные комнаты, чай на травах, зарядка по утрам, витамины. Всё это пойдёт вам на пользу.
Сжав кулаки, Дэймос ощутил, как неровные грани кольца впились в пальцы.
— Любопытно, — улыбнулся он, отбрасывая ужас, что охватил тело. — Вас по-прежнему не слишком заботят последствия.
— Ты в опале, мальчик, — потирая руки, поделился старый паук. — Серые за тебя не вступятся. Твой покровитель Кайт мёртв.
У Дэймоса вырвался смешок, заставивший Карова замолчать.
— Вы видели его тело? — чуть наклонив голову вбок, спросил он. — Неужто вы допускаете, что я пришёл бы сюда не подготовившись?
— О какой подготовке речь? О мальчике-магистре? Пф, не смеши меня. Кондома может сколько угодно храбриться, но меня этим не провести.
Закинув ногу на ногу — из ботинка потекла вода, несколько портя эффект, — Дэймос погладил щетинистый подбородок и улыбнулся.
— Что ж, вперёд.
Старый паук недобро сощурился.
— Я весь ваш! Забирайте, рядите в больничные одежды. Колите витамины. Полощите в ваннах. — Санитары за спиной сделали шаг к столу, но нервный жест Карова заставил их остановиться.
— Блефуешь.
Наклонившись вперёд, Дэймос посмотрел в выцветшие глаза садиста и произнёс:
— А ты проверь, — видя проблеск сомнения, добавил: — В этот раз перевести вину на другого уже не выйдет.
Кент выглядел ужасно. Бессмысленный взгляд блуждал по комнате, не замечая посетителей. Из уголка рта текла слюна. Некогда сильные руки, способные свалить дерево, истончились, исхудав до костей.
За спиной стоял Каров с парой санитаров, отчего Дэймос не решался подойти к старику. Зато Фиар, не скованный нависшими над головой карестовыми муками, присел на кровать Кента и некоторое время пытался того разговорить. Всё, что смог сделать старик, — это подержать руку молодого магистра.
Когда делегация покинула корпус с больным, Каров спросил:
— На улице дождь, быть может, останетесь переждать? Высушите одежду. Выпьете горячего чая.
Достав часы, Дэймос деловито на них уставился, хотя сам едва видел стрелки.
— Боюсь, времени у нас осталось немного, — захлопнул крышку. — Благодарю за содействие.
Быстро распрощавшись, он поспешил покинуть лечебницу. Ветер грозил скинуть всадников, лошади сами перешли на рысцу, едва они поднялись на равнину, спеша вернуться в тёплое стойло. Дождь больно хлестал по коже, а ветер срывал капюшоны плащей, не оставляя ни малейшего шанса скрыться от бушующей стихии.
Домой они едва дошли, ветер сбивал с ног. Няня и сестра Фиара поспешно стянули с них верхнюю одежду. Поднявшись в комнату, Дэймос с каким-то остервенением сорвал с себя мокрые тряпки, бросая их на пол. Рука пульсировала болью: Талант, подпитываемый эмоциями, рвался наружу. Инстинкты искали опасность и готовы были ей противостоять.
Вот только нельзя.
Переодевшись в сухое, он спустился вниз, к огню и горячей пище.
— И чего вам не сидится дома в тепле? — сетовала Поппи, крутясь вокруг.
Сестра Фиара, тихая и болезненно бледная, разлила кипяток по чашкам, избегая его взгляда, но вместо того, чтобы как обычно поспешить прочь, села за стол. В льняном светлом платье, со светлыми, почти серыми волосами, собранными в строгий пучок, в полутени кухни они походила на привидение. Расчёсывая мокрые волосы, в комнату вошёл Фиар и сразу поспешил к печке.
— Я тут подумал, жуть какая-то получается. Правду говорили о лечебнице.
Лисара повернулась к брату, чуть отстраняясь от хозяина дома.
— Судя по шрамам, — Фиар ткнул себя в центр лба и в виски, — ему делали лоботомию.
— Почему не через глаз? — хмуря едва заметные светлые брови, поинтересовалась она.
— Жутко не это. А то, что поверх старых шрамов есть новые, — на лице молодого магистра смешались непонимание и отвращение. — Зачем оперировать человека дважды?
«Чтобы он никому никогда ничего не сказал», — подумал Дэймос и спросил:
— Шрамы старые?
— Первым около трёх-четырех месяцев, вторые совсем свежие, но затянутые Талантом.
«Три-четыре месяца? Конец весны, начало лета, когда за Чёрным Волком пришли. Вот только за Кайтом отправил Магистрат Кондомы, о Кенте они едва ли что-то знали. С разведкой старик не связывался, всегда держался особняком от больших людей и большой политики. За Кентом пришли Серые, выведали нужную информацию и в лучших традициях оставили для опытов. Зачем лоботомию повторили? Не совпала ли вторая операция с моим приездом?» — думал Дэймос, а вслух спросил:
— Как ты это определяешь?
— По нехарактерному узору. Кожу стянули и заставили сойтись. То, что под ней, оставили как есть. Отсюда синяки при розовом шве.
Не зря Фиара с собой тащил.
Погода бушевала, и запертый в доме Дэймос стал искать занятие. Мысли о старом пауке и прошлом настойчиво лезли в голову.
Кабинет, что он когда-то занимал, стал опасен для жизни. Тут и там с потолка отваливалась штукатурка, обнажая гнилые балки, а в углах завелась чёрная плесень, что, облепив обои, переползла и на шторы.
Нянечка предложила большую гостиную. Её успели убрать, но не отремонтировать. Глядя на отклеившиеся обои и жёлтые подтёки на потолке, Дэймос чувствовал растущее внутри раздражение. В какой-то момент оно стало настолько велико, что пришлось отправить Фиара — не служанок же гонять в такую бурю — в город.
— Ты мне за это должен будешь, — вернулся мокрый до нитки Фиар, гружённый свёртками.
Дэймос выразительно посмотрел в ответ, и магистр, отведя взгляд, стал сетовать на погоду.
На пару они срывали старые обои, чистили стены. Чуть позже в комнате показались две женщины, которых в первый момент приняли за служанок и хотели отослать, но то оказались сестра Фиара и Николетт. Они принялись белить стены, и, если первая взялась за дело с весёлым задором, для второй подобное явно было в новинку.
Пока Поппи сервировала стол для чая, девушки смыли штукатурку с деревянных панелей и пола. Комната приобрела ещё не жилой, но уже приличный вид. Вытянув ноги, Дэймос по-хозяйски поглядывал на камин, когда Поппи как бы между делом спросила:
— Надолго вы планируете задержаться в Империи?
Седые волосы зачёсаны и
