поп-звездой, а наполовину плюшевым мишкой.
Она понимала, что следует перестать притворяться Алонсо, пока ее не вывели на чистую воду, но не знала, как сделать это так, чтобы не разочаровать маму.
«Просто позволь ему поговорить со мной. В последний раз, милая, честное слово!»
Маме все же удалось убедить Чарли встретиться с ее друзьями – и даже не один раз. Во время второго сеанса Чарли поняла, что некоторые из них стали относиться к происходящему скептически. Рэнд, дородный мужчина с красиво навощенными усами, завалил ее вопросами по истории того времени, явно намереваясь подловить, и она запаниковала и принялась молоть всякий вздор.
Когда они ехали в машине домой, Чарли ощущала на себе материнский взгляд, обескураженный, разочарованный, заставляющий тело наливаться свинцовой тяжестью.
Против третьего сеанса Чарли даже возражать не стала. Заранее почитав историческую справку и решив, что Алонсо не обязан быть в курсе таких вещей как антибиотики и гравитация, она сочла, что справится. Более того, она вспомнила, какая стратегия хорошо работала применительно к ее матери. Чарли не нужно никого ни в чем убеждать. Ей необходимо лишь заставить людей захотеть ей поверить.
Поэтому вместо того, чтобы отвечать на их вопросы, она принялась фантазировать. Она неплохо знала всех друзей и подруг своей матери и имела представление о том, кто мечтал увидеть в журнале статью о создаваемых ею статуэтках, кто жаждал обрести любовь, а кто – сблизиться с собственными детьми.
Вот Алонсо и взялся рассказывать всем именно то, что они хотели услышать, награждая также и фигуральным пинком под зад:
«Вы уже встретили мужчину, с которым вам суждено быть вместе, знаете, кто он, и почему вы до сих пор порознь».
«Лучше всего вашим детям будет у озера, хотя они этому решению и не обрадуются».
«Ваши творения получат признание только после вашей смерти».
Вскоре Алонсо заявил, что выполнил свое предназначение и теперь может навсегда покинуть этот мир. После торжественных и слезливых прощаний Чарли позволила своему телу обмякнуть. Она упала на пол и целую минуту притворялась, что лишилась чувств, а потом «очнулась», испугавшись, как бы ей не вызвали «Скорую».
После этого даже самый скептически настроенный приятель ее матери угостил Чарли травяным чаем с печеньем.
Больше у Чарли никогда никаких «визитеров» не было. Она делала вид, что не замечает, как странно мама посматривает на нее время от времени. А Поузи из зависти к оказываемому старшей сестре вниманию начала гадать на картах Таро и изображать отрешенный взгляд.
Чарли же, напротив, чувствовала, что лишилась самых интересных граней своей личности и при ней остались только самые заурядные.
Кухню заливал яркий утренний свет. Забравшись в раковину, Люсимурр балансировала лапами на грязной тарелке и лизала подтекающий кран.
Наливая себе кофе, Чарли отметила лихорадочный блеск налитых кровью глаз Поузи и то, как беспокойно та дрыгала ногой под столом. Сестра до сих пор была в той же пижаме, что и накануне, дополнив наряд пушистыми тапочками-единорожками грязно-серого цвета.
– Ты, что ли, всю ночь не спала? – спросила Чарли, хотя ответ был очевиден.
– Подписалась на новый канал, – отозвалась Поузи таким тоном, будто ожидала, что Чарли станет с ней спорить.
На досках объявлений и в видеороликах, которые часто просматривала Поузи, раздавались опасные советы о том, как можно оживить собственную тень, – а это, как известно, первый шаг к тому, чтобы стать сумеречником.
Большинство популярных статей о теневой магии были кликбейтами с манящими заголовками, посвященными изменениям: «Являются ли маги новой элитой?», «Голливудская актриса запускает новый теневой тренд», «Вырвите с корнем тягу к нездоровой пище», «Самые полезные изменения теней для молодых мам», «Можно ли считать устранение желания новой лоботомией?» и пр. В этих заметках сумеречники всегда выступали в роли поставщиков. Дилеров. Эдаких универсальных магазинов волшебства – или старины святого Николая от мира магии.
Теперь, когда пошла такая мода, знаменитости все чаще прибегали к изменению своих теней, подобно тому как простые смертные пробовали, например, новую стрижку. На бал в Метрополитен «звезды» являлись не только разряженными в пух и прах, но еще и с тенями в форме драконов, лебедей или больших хищных кошек. Также они искусственно обостряли свои эмоции, чтобы лучше подготовиться к роли или написать более проникновенные песни.
Не обходилось и без жертв. Несколько человек заморили себя голодом, бросились с моста или лишились такой значительной части себя, что отныне безучастно плыли по течению собственной жизни, – но все равно это считалось небольшой платой. А если тени вдруг засыхали, сгорали или не приживались, богатые всегда могли купить новые.
Стоило стряхнуть глянец всеобщего интереса и немного глубже погрузиться в болото ссылок и статей – и удавалось добраться до теорий о том, каким образом человек может стать сумеречником. Официальные источники не спешили делать поспешных заключений, предпочитая лишний раз все тщательно взвесить. Так, в опубликованном «Нью-Йоркером» и мгновенно ставшем бешено популярным интервью с одним ученым из Исследовательского центра Гельмгольца прозвучало следующее мнение: «Тени подобны гомеровским душам мертвых; чтобы вернуться к жизни, им требуется кровь».
На деле оказалось, что каждый поборник здорового образа жизни и каждый потенциальный волшебник готов поделиться своим интуитивным знанием – разумеется, за деньги. «Ютьюб» и «ТикТок» наводнили мнимые тренинги: «Как я пробудил свою тень через боль», «Оживление тени после драки», «Магические способности, проявившиеся после утопления», «Безопасные техники вызвать удушье с помощью пластикового пакета – результат гарантирован!». В глубинах сайта «8kun» можно было обнаружить куда более странные и пугающие идеи.
Чарли еще помнила прежние времена, когда настоящая магия казалась делом немыслимым. Потом началась такая неразбериха, что уже никто, по сути, не был уверен, что подлинное, а что нет. А вот Поузи из детской веры в волшебство шагнула прямиком во взрослую жизнь, где магия стала реальностью – но доступной далеко не каждому.
В памяти Чарли и по сей день было живо воспоминание о том, как однажды, вернувшись домой, она обнаружила наполовину наполненную растаявшим льдом ванну и завернутую в полотенце сестру, сидящую на полу с посиневшими от холода губами.
– Нужно было подольше не вылезать, – посетовала тогда Поузи, стуча зубами.
Чарли молила сестру больше не делать ничего подобного, но та не унималась. В другой раз она решила расщепить себе язык, привязав к имеющемуся в нем пирсингу рыболовную леску и принявшись медленно тянуть, чем, конечно, причиняла себе мучительную боль. Она откуда-то узнала, что, если научится синхронно орудовать мышцами обеих половинок
