не мог шевельнуть даже пальцем. Его тело, переполненное вброшенным в кровь адреналином, начисто отказалось ему подчиняться и превратилось в большую ватную скульптуру.
— Ай-яй-яй! — сокрушенно прищелкнул языком Кирилл. — Зачем же вы его оскорбляете?
Директор ласково похлопал Аписа по спине, а у журналиста в голове метался навязчивый и парадоксальный вопрос, вызванный к жизни, по-видимому, неудержимым желанием хоть как-то отвлечься от пробегающих по спине волн дрожи: что, что должен испытывать человек, которого такая собака охраняет? Он даже ощутил нечто, отдаленно напоминающее зависть.
— Апис — член нашей семьи, а своими родственниками мы не торгуем, — Кирилл указал собаке на входную дверь. — Будь так любезен, оставь нас.
Пес нехотя поднялся и побрел к выходу, всем своим видом давая понять, что трясущийся от страха гость ему глубоко безразличен. У двери он обернулся и, смерив на прощание Евгения презрительным взглядом, выскользнул в коридор.
Только сейчас журналист заметил, что все это время не дышал, и с шумом перевел дух.
— Такое… — он запнулся, поскольку во рту у него пересохло, и язык прилип к гортани. Он с тоской заглянул в пустую чашку и продолжил, — такое впечатление, будто он понимает, о чем мы говорим!
— Ваши жесты и интонации более чем выразительны. Для Аписа этого вполне достаточно, чтобы определить, что речь идет о нем, и что вы неуважительно высказались о его персоне. Еще вопросы?
— Я э-э-э… — появление Аписа устроило в голове у Евгения форменный кавардак, и ему никак не удавалось вогнать мыслительный процесс назад в привычную колею.
— В таком случае я не смею вас более задерживать, — Кирилл встал из-за стола и предельно вежливым жестом предложил ему проследовать к выходу. — Дополнительную информацию о нашем питомнике вы можете получить на нашем сайте, там же имеются фотографии, которые можно использовать для статьи.
— То есть вы не против того, что в нашей газете появится заметка о Вельярово?
— Вы же сами сказали, что не в моей власти запретить вам это. Однако у меня будет к вам убедительная просьба — не упоминайте на одной странице с нами о всяких там кровожадных сторожах и бомжах-мутантах.
— Я учту, но, увы, в газете далеко не все зависит от моего желания.
— А вы постарайтесь! — Кирилл взялся за ручку ведущей на крыльцо двери и наклонился к самому уху Евгения. — Среди наших клиентов достаточно влиятельных людей, и мне не составит большого труда отравить вам жизнь. Не вашему изданию, нет, лишний шум нам ни к чему. Вам лично. И не думайте, будто я не догадываюсь о вашем спрятанном диктофоне.
Директор лучезарно улыбнулся и, широко распахнув дверь, выпустил гостя на улицу.
Журналист прикрыл глаза рукой, щурясь от бьющего прямо в лицо солнца. На верхней ступеньке он остановился, выудил из нагрудного кармана бумажник и протянул Кириллу одну из своих визиток.
— Если у вас появятся какие-нибудь новые соображения насчет того, что приключилось в Верховцах, позвоните мне, хорошо?
— Хорошо, — продолжая улыбаться, тот взял у него визитку, хотя оба понимали, что звонка ждать не стоит. — Всего доброго!
— До свидания! Простите за беспокойство!
Провожая взглядом отъезжающую машину, Кирилл почувствовал, как кто-то подошел и остановился у него за спиной.
— Кто это был? — поинтересовался сухой женский голос.
Не оборачиваясь, Кирилл поднял руку и продемонстрировал визитку, зажатую между указательным и средним пальцами.
— «Утренний курьер»?! — этот возглас нес в себе столь обильный заряд брезгливости, словно в руке он держал не кусочек картона, а раздавленного таракана. — Какого лешего ты впустил сюда этого писаку из газетенки, желтой как гепатитный китаец?!
— Ваша с Игорем несдержанность начинает приносить свои плоды, — Кирилл обернулся и смерил взглядом стоящую рядом с ним высокую худощавую женщину. — Я должен был выяснить подробности.
Ее облик больше всего напоминал торопливый карандашный набросок, когда быстрыми штрихами намечаются только основные черты. Художник, создававший образ женщины, словно умышленно избегал использования любых красок, кроме черного и белого. Тонкая линия сжатых губ, узкая полоска носа, две риски бровей на полотне бледной кожи в обрамлении длинных прямых волос, в которых темные пряди перемежались с седыми. Острые высокие скулы вызывали в памяти образы тех красоток прошлого, что выдирали себе коренные зубы, дабы походить на Грету Гарбо. Женщину вполне можно было бы счесть очередной жертвой анорексии, если бы не горящий взгляд слегка прищуренных глаз и горделивая осанка, которые не вытравишь никакими диетами.
— Что ты имеешь в виду? — она вопросительно изогнула бровь.
— Пару дней назад в Верховцах обчистили магазин. При этом были загрызены два свирепых сторожевых пса. Работал профессионал, — Кирилл вопросительно вскинул брови. — Ты сама догадаешься, чьих это рук дело, или тебе подсказать?
— Ты считаешь, что там…
— Я не считаю, я уверен! И это, заметь, еще цветочки.
— Ты сказал, в Верховцах?
— Не суетись, Ирена, след уже давно остыл, — директор направился к входу в дом, — да и тот, наверняка, привел бы в никуда.
— Что ты собираешься предпринять?
— А что я теперь могу поделать? — пожал он плечами. — Подождем, пока созреют ягодки.
Остановившись у стола секретарши, Кирилл помахал перед ее носом визиткой.
— Ленок, чтобы этого прощелыгу я здесь больше никогда не видел и не слышал! Ясно?
— Хорошо, Кирилл Геннадиевич.
— Я буду у себя, скинь мне скорректированный список дел на сегодня.
— Сейчас сделаю!
Войдя в кабинет, Кирилл сел в свое кресло и немного помассировал гудящие виски. Распорядок дня летел к чертям, но что хуже всего, встреча с журналистом начисто убила весь деловой настрой. Бросив взгляд на визитку, которую он продолжал держать в руке, директор недовольно крякнул и, разжав пальцы, уронил ее в корзину для бумаг.
Выдернутый на поверхность из глубин сна, Евгений долго не мог сообразить, что к чему. За окном ярко светило солнце, и часы на тумбочке показывали, что дело движется к полудню. Что за… хотя, если учесть, во сколько он лег спать вчера, а, точнее, уже сегодня, то все становится на свои места.
За вечер он успел состряпать несколько вариантов статьи, пробуя разные подходы и напирая то на одну версию, то на другую. Информации, имевшейся в распоряжении Евгения, недоставало для полновесного журналистского расследования, да он и не собирался его проводить. Вместо этого следовало на скорую руку слепить из кучи разносортных черепков некое подобие чашки желаемого фасона. Исходные осколки нашлись не все, но зато его никто не ограничивал в использовании посторонних фрагментов, которые Евгений в большинстве своем тут же, на месте высасывал из пальца. И не беда, что некоторые из посудин,
