и не раз?
— А как же? — возмутилась девушка. — Не знать, кто есть кто в плане личного состояния, в моем прежнем кругу общения считалось непрофессиональным подходом.
— Теперь понятно, откуда у него такая машина, — констатировал бывший таксист. — Как он тогда сказал? Что не он сам купил, что это подарок? Теперь ясно чей.
— Ой, можно подумать, ты сам сильно принципиальный! — поморщилась Жанна. — Если бы тебе твой папа такую подарил, то ты чего, отказался бы?
— Нет, — признал Толик. — Я ж не дурак. Только мой хрен чего подарил бы, если только набор пустых бутылок с балкона. Да и то не факт.
Все так, права моя свита. И потом — Валера же упоминал о том, что батя его патенты у Левинсона скупал, только я тогда на это особо внимания не обратил. И не особо тоже. Да и Нифонтов что-то такое говорил, но я тогда значения этому не придал.
— Так ты мажор! — не без иронии произнес я. — Ага?
— Грешен, шалил по юности, — кивнул Швецов. — И не очень того стесняюсь. Оно ведь как — было и прошло. Да и вообще — прошлое есть прошлое. Если им все время жить, то будущее медным тазом накроется.
— Да я ж без претензий. Мажор и мажор, чего такого? Вот, смотри, куда нам ехать надо.
— Ага. — Валера проговорил адрес, навигатор построил маршрут. — Кстати, захочешь в музей сходить, скажи, я тебе бесплатный билет подгоню. Или билеты, если девушку с собой прихватишь.
Может, правда развеяться? Взять ту же Ваську и с ней отправиться на встречу с прекрасным. Оно, конечно, лучше бы с Викой, но ведь она хрен пойдет. Или дождаться, пока Бэлла оклемается? Подозреваю, что ей живопись куда ближе, чем шалой зеленоглазой ведьме.
Короче — что-то придумается. Но потом, когда все закончится. Вернее — если.
— Да, чуть не забыл. — Швецов обернулся назад и сказал: — Добрый день. Рад, что вы решили составить нам компанию.
— Это он нам? — изумилась Жанна. — Ничего себе!
— Уважаю! — протянул Толик.
— Мы же не одни в машине? — глянул Хранитель кладов на меня. — Верно?
— Верно, — подтвердил я. — И мои спутники очень впечатлены твоим поступком. Более того — тронуты.
— Чистая правда! — томно произнесла Жанна. — Ах, сладкий, где же ты был года четыре назад!
— Так мы едем? — решив, что последнюю фразу можно и не передавать адресату, спросил я. — Или еще постоим?
— Пару минут постоим. Просто есть одна тема, нужно ее обсудить, — еще раз глянув назад, тяжело вздохнул Валера. — Она такая… Неприятная.
— Теперь ты меня пугаешь, — признался я. — Ну, выкладывай.
— Сань, я тебе соврал, — понурил голову мой новоявленный родственник. — Вернее, не соврал, а всей правды не сказал, но это ни разу не лучше.
— Все еще непонятно.
— Короче, мне Левинсон этот любопытен не только в плане посмотреть, как ты его того. У меня есть к нему вполне конкретный интерес. Я тогда тебе про это не сказал, а потом посидел, подумал, и так мне тошно стало. Нет, по жизни вроде все ровно выходит, подобным образом поступают все, кто такие, как мы — сотрудники отдела, ведьмы, вурдалаки, даже лесовики с речными. Все в таких ситуациях, как наша, гнут свою линию под себя, особенно если она не выпирает за рамки Покона. Ты получишь свое, я свое, вроде как всем хорошо. Но не хочу я так. С тобой — не хочу, особенно после того, как мы кровь смешали. И не буду. Потому вот сказал, что есть.
— А что за интерес-то?
— Да, понимаешь, еврей это дядька сильно умный был при жизни, потому деньги вкладывал не в то, что обесценивается, а в то, что, наоборот, стабильно в цене растет.
— В камни и золото?
— Почти. Он антикварную ювелирку скупал. Большей частью, конечно, незамысловатую и сравнительно новую — Фаберже, Бойвины, Герц.
— Фига себе! — присвистнул я. — Фаберже незамысловатый? Я, конечно, не спец, но слышал, что его работы ого-го сколько стоят.
— Ну, во-первых, сам Карл Фаберже не так и много чего сделал, основную массу изделий с его клеймом изготовили наемные мастера, во-вторых, его продукция, по сути, есть потоковое производство. Очень стабильное в плане качества, изысканное, но потоковое. Так что поверь, там ничего интересного для меня нет. Зато года два назад Марк Аронович прикупил на закрытом аукционе одну вещичку, которая мне очень нужна. И что самое обидное, он сам не понял, что попало в его руки.
— А что попало в его руки? — всерьез заинтересовался я. — Если не секрет?
— Не секрет. Брошь работы Жереми Позье. Замечательной красоты вещица, сделанная на пике творческой формы этого мастера. Но главное не это, а то, кому она принадлежала ранее.
— Валер, не делай паузы в рассказе, — попросил его я. — Тем более что я все равно не знаю, кто такой Позье.
— Позье — ювелир, который работал у нас, в России, во времена правления как Елизаветы Петровны, так и Екатерины Алексеевны, — пояснил Хранитель кладов. — Великий мастер. Кстати, именно он создал корону, которой венчали на царствование всех Романовых, начиная с Екатерины Второй. Ну и еще кучу всякого разного, в том числе и брошь, которой некогда обладала Дарья Щербатова, фрейлина ее императорского величества. Именно она мне очень нужна. Не фрейлина, разумеется. Брошь.
— В коллекцию? Или еще зачем?
— Дело в том, Сашка, что некоторые предметы, за которыми стоят время и история, могут сохранять в себе нечто особенное, некие эманации своих бывших владельцев. Особенно если те были личностями неординарными и волевыми, как, например, Щербатова. Эта девушка путем интриг, многоходовых манипуляций и вроде бы незапланированной беременности умудрилась отбить любимого мужчину не у кого-то, а у Екатерины Второй. То есть у первого лица государства, которому она сама служила. А это не нынешние условно-демократические времена, а эпоха абсолютизма.
— Сильно, — признал я. — Хотя, если честно, тогда сбежать от обиженных влиятельных особ было отчасти проще, чем сейчас. Механизм поиска людей еще не был настолько качественно налажен. Но девчонка все равно молодец. Нечасто в мировой истории вот так по носу королевам
