в танец.
— Что ты со мной творишь, бессовестная! — простонал санклит, прижав меня к себе еще крепче.
— Пытаюсь уломать любимого станцевать ламбаду! — я развернулась и прижалась к нему спиной, под музыку двигая бедрами.
— Ламбада — не танец, — жарко прошептал мужчина, обжигая шею своим дыханием, — а выражение намерений!
— Пусть так! — выдохнула я. — Тогда мои желания тебе известны!
— Любимая! — санклит подхватил меня на руки и утащил в темноту, к томно вздыхающему морю.
— Решил меня утопить, Отелло? — я усмехнулась, гладя его по волосам.
— Нет, — хрипло выдохнул он. — Унесу подальше от всех и буду любить до самого утра! Сделаю все, что пожелаешь!
— Прекрасные планы!
Драган дошагал до рыбацких лодок, что кверху днищем лежали на берегу, осторожно положил меня на песок и лег рядом. С одной стороны нас прикрывали заросли какого-то кустарника, с другой — ряды лодок. Рядом пенные лапы прибоя поглаживали берег. Над головой раскинулась вечность.
— С ума схожу по тебе! — стальное кольцо прижало меня к полыхающему телу Горана.
— А я — по тебе!
Губы со вкусом нежности и страсти — лучшее, что есть на белом свете! Обнять его, никогда не отпускать, тонуть в желании, забывая дышать.
— Люблю! — простонала я, направив его в себя.
— Воздух мой! — хрипло прошептал он.
— Твой, только твой! — бедра прижались к нему, чтобы быть как можно ближе. — Боже!
Эти движения — самые древние на свете, попытка слиться с тем, кого любишь, не только телом. Дыхание в унисон. Горящая кожа под ладонями. Прилипшие ко лбу волосы. Сдавленные стоны. Мгновение. Вечность.
Оставшись совершенно без сил, я уснула, прижавшись к моему санклиту и проснулась лишь утром, когда небеса начали полыхать рассветом. Сбросив одежду, мы вошли в багровую воду, теплую, как парное молоко.
— Прекрасное начало дня! — промурлыкала я, выйдя на берег и начав одеваться.
— С тобой любой день совершенен. — Горан обнял меня со спины и поцеловал в шею.
— Он станет еще лучше после завтрака. — В подтверждение моих слов желудок тут же недовольно забурчал. — Слышишь?
— Прости. Сейчас все исправим.
— Кто это? — обернувшись, я увидела идущего к нам мужчину.
— Тот самый сюрприз, о котором вчера говорили.
— Дааа? А ничего такой сюрприз, Драган!
Высокий, стройный, с кожей цвета молочного шоколада. Движется, как сытый хищник — неторопливо, уверенно, мощно. Из одежды на нем лишь темные шорты до колен с очень низкой посадкой, открывающей косточки на бедрах и курчавую дорожку, что сбегает по впалому животу от пупка к… В этот момент я почувствовала жгучий взгляд моего санклита и перевела глаза на него.
— Прости, увлеклась.
— Жестокая вредина! — прошипел он, рывком прижав меня к себе. — Так смотреть на другого мужчину!
— Твоя вредина имеет право смотреть на кого угодно. Но любит она лишь тебя! — я нежно улыбнулась. — Так кто этот красавчик?
— Невозможная женщина! — прошипел Горан, и когда мужчина подошел к нам, пожал ему руку. — Знакомьтесь — Саяна, Фил.
— Легко запомнить — филиппинец Фил. — Тот сверкнул белоснежными зубами, отвесив шутливый поклон.
— Очень приятно.
— А мне-то как приятно! — его взгляд засиял, и сочетание прозрачно-голубых глаз и темной кожи заворожило меня.
Еще ему невероятно шли небольшие косички, тонкими змейками бегущие по голове, плотно прилегая к ней. На шее они резко обрывались запаянными наподобие дредов кончиками. Черный шнурок обхватывал шею и, спускаясь на широкую грудь, позволял ей баюкать треугольный клык какого-то зверя.
— Господь, дай терпения! — процедил Драган, вновь прожигая меня ревнивым взглядом.
— А лучше дай мозги. — Со смешком пробормотала я и чмокнула его в жилку, что яростно билась на шее.
Вернувшись во вчерашнее «кафе», мы быстро перекусили и выпили удивительно вкусный чай. Пока я доедала фрукты, мальчики отошли на кухню и вернулись с двумя большими корзинками.
— Что там? — сверля глазами белые полотняные салфетки, которыми было прикрыто содержимое, полюбопытствовала я.
— Надо же, никуда не сбежала и не нашла очередные приключения! — улыбаясь, съязвил Горан. — Чудеса!
— Не заговаривай мне зубы!
— Хоть пытай, ничего не скажу.
— Даааа? — я медленно очистила банан и, глядя в его глаза, откусила кусочек. — Уверен?
— Драган, думаю, под ее пытками ты все расскажешь! — сквозь смех прокомментировал Фил.
— Верно. — Санклит с трудом отвел от меня взгляд. — Идемте.
Море вздыхало, ощущая коварно подступающий дневной зной. Вода, как расплавленный хрусталь, расползлась в стороны, обнажив песчаную косу, которая извилистой тропкой убегала к еще розовеющему горизонту. Сердце тоскливо сжалось. Недолго этой красоте быть дикой. Рано или поздно появятся денежные мешки, которые все уничтожат. Природе придется уступить — так же, как продавливается под моими пятками прохладный влажный песок. Но отлив смоет следы, вернув все на свои места. И так будет всегда.
Горан
— О чем задумалась, любимая? — спросил я, взяв ее за руку и поцеловав запястье.
— Пытаюсь раскрыть твои коварные планы, конечно же!
— Ты уже в шаге от разгадки. — Мой взгляд указал на покачивающуюся на легких волнах невдалеке белую красавицу-лодку длиной примерно в десять метров, которая напоминала индейскую пирогу. Нос и корма были сильно вздернуты, по бокам крепились два балансира из толстого бамбука. В середине стоял «шалашик» в человеческий рост. Это тримаран, здесь такой есть у каждого, как велосипед у голландца.
— Мой дед, увидев его, непременно окрестил бы фигней с мотором! — тихо фыркнуло мое любимое безобразие мне на ухо. По телу разбежались обжигающие волны, на гребне которых мчались, словно серферы, мурашки. Не знаю, как прекратить счастливо улыбаться, уже лицо болит, но губы сами растягиваются в стороны, словно к ним в самом деле, как в присказке, завязочки пришиты!
Впрочем, стоило вспомнить,
