ва уканде коноха ва шизуми, уши ва ининаки ума хоери! – захлебывающимся речитативом прокричал выломившийся из кустов Хару.
Вода в фонтане вскипела… и на бортик выскочило существо с женским телом и рогатой бычьей башкой на хрупких плечах. Проревело что-то – и ринулось к Хару, когтистыми пальцами вцепившись… в его тень. Рвануло… Хару с жалобным криком полетел на землю, скорчился на асфальте и начал стремительно бледнеть, будто из него высасывали жизнь. Существо запрокинуло бычью башку и со свистом потянуло в себя тень, как всасывают макаронину.
Ирка щелкнула пальцами:
– Щелк! Щелк-щелк-щелк! – четкий ритм заставил наполовину всосанную тень отчаянно забиться, цепляясь черными руками за бортик фонтана. – Щелк-щелк-щелк!
Существо застыло, от изумления приоткрыв пасть. Тень Хару судорожно рванулась… и выскользнуло у твари изо рта, напоследок со всего маху впечатав подошвы черных ботинок существу в зубы! Бычья голова дернулась от удара.
– Щелк, щелк-щелк! – собственная Иркина тень отделилась от ее ног и ринулась к тени Хару на помощь. Танькина тень подскочила с другой стороны и все три тени закружились вокруг существа, отвешивая ему пинков и не давая смыться обратно в фонтан. Перепуганное существо совершенно по коровьи ревело и беспомощно отмахивалось ладошками.
– Ты что ей сказал? – поднимая Хару с асфальта, спросила Ирка.
– «Листья тонут, камни плывут, коровы ржут, кони мычат» – простонал Хару. – Это единственный способ отогнать гъюки.
– Похоже, ее надо удивить, как наших заложных покойников. А она тебе что?
– Сказала, ей объяснили, что это все вранье, ничего такого на самом деле нет, и начала пить мою тень.
– Ну мы ее все равно удивили, причем жестоко. – заключила Ирка.
– Меня больше интересует, кто такой умный ей все объяснил. – пробормотала Танька и девчонки снова сорвались на бег. Хару обреченно похромал за ними.
Они выскочили на набережную. Прозрачные двери старой, слегка обветшавшей «коробки» гостиничного здания ярко светились. Ирка аккуратно приоткрыла дверь – холл был совершенно пуст. Не было никого: ни швейцара, ни администраторши за стойкой, ни посетителей, и Оксаны Тарасовны, которая должна была их ждать, тоже не наблюдалось. Ирка еще постояла, словно вслушиваясь. Хару растерянно уставился на ее нос – тот шевелился, будто Ирка принюхивалась, и под копной черных волос тоже двигалось что-то. Наконец, Ирка неуверенно кивнула – на ее лице явственно отражались сомнения – помешкала еще мгновение, и скользнула внутрь.
– Дзанг! – раздался короткий звон и над стойкой администратора, как марионетка в кукольном театре, поднялась женская фигура в юката 30. Низко поклонилась, пряча кисти рук в широкие рукава, и проговорила по-русски:
– Добро пожаровать, уважаемые гости! Позворьте ничтожной сружанке узнать ваши досточтимые имена!
– Она дура, или рассчитывает, что мы примем ее за бурятку? – оглянулась на Хару Ирка.
– Она паук. – тихо ответил Харо. – Дзёри-гумо.
– Паук. – повторила Танька. – Паутина из других ёкай для отвлечения внимания… знание русского языка… Готовилась, значит… Может, свалим отсюда, пока не поздно?
– Дзанг! – вторая похожая на управляемую марионетку красавица с выбеленным до состояния неподвижной маски лицом возникла позади них, отрезая выход. – Уважаемые гости, не покидать нас так быстро. Уважаемые гости проходить!
Откуда сверху донесся дикий, пронзительный крик. Кричала Оксана Тарасовна.
Ирка кинулась к темному проходу за стойкой: там наверняка есть лестница, подняться наверх…
– Дзанг! – третья дзёри-гумо выдвинулась из темноты, перекрывая путь. – Уважаемые гости не торопиться покинуть нас.
Не слушая их, Ирка метнулась к лифту. Дверцы его раскрылись сами…
– Уважаемые гости остаться с нами навсегда. – дзёри-гумо в кабинке лифта согнулась в поклоне… и растянула в издевательской улыбке яркий, похожий на кровавую рану рот.
Тускло окрашенные, прикрытые грубым гипсовым панно стены гостиничного холла вспыхнули серебром. Четыре дзёри-гумо медленно подняли руки: от их пальцев, как от марионеток, тянулись паучьи нити, сплетаясь в сеть.
– К окну и на пожарную! – скомандовала Танька, перебрасывая собственную сумку вперед и запуская руку в кармашек.
Наверху закричали снова. Не тратя времени на слова, Ирка перепрыгнула перекрывшую дорогу к окну нить. Сочащаяся мутной слизью паутина мазнула по кроссовку – подошва немедленно почернела и отвалилась. Ирка рванула створку окна.
– А как же Татьяна-тян? – закричал проскочивший следом за ней Хару.
Ирка не ответила. Танька стояла внутри сплетаемой четырьмя паучихами сети и стремительно накручивала на оставшуюся с Вербного Воскресенья палочку комок вытащенной из специального пакетика паутины.
Ближайшая паучиха завизжала и дернулась вслед за Иркой, до отказа натянув связывающую ее с соседями нить.
– Куда? – рявкнула Танька, зажимая в кулаке вербную палочку с намотанной паутиной.
Ирка вскочила на подоконник, стряхивая растворяющийся в паучьей кислоте кроссовок. Перебралась на внешний карниз, прыгнула на пожарную лестницу и быстро полезла наверх.
– Пауки. Всего лишь пауки. – бормотала Танька и улыбка ее была очень нехорошей. Гораздо хуже, чем у паучих. – А что мы делаем с пауками? – и поднесла к вербной палочке огонек зажигалки. – Всеми знаками неба и земли, струями святой воды…
Хару вслед за Иркой вылез в окно и уже стоя на карнизе, оглянулся.
– Соломоновыми ключами и горящими свечами, разрушаю и разрубаю сеть от паука, Слово кладу в паучье логово!
По окружившим Таньку паучьим сетям побежал огонек – как по бикфордову шнуру перед взрывом. Паучихи опять завизжали и вскинули руки, точно пытаясь стряхнуть горящие нити.
– Паутина – порвись, паук – усмирись!
Пламя прыгнуло на широкие рукава юкат, лизнуло длинные черные волосы красавиц и вспыхнуло, охватывая их целиком. Очертания тонких девичьих фигур поплыли как тающие свечи и громадные лохматые пауки, щелкая жвалами, потянулись к Таньке. Шерсть на них горела.
Ирка с размаху ударила ногой в уцелевшем кроссовке по окну второго этажа. Стекло посыпалось вниз. Поднимая облачка ржавой пыли, спохватившийся Хару принялся перехватывать ступени пожарной лестницы. Снизу удушливо пахло горелым мясом и неслись пронзительные вопли. Над головой Ирка вышибла окно и прыгнула внутрь. Вытряхивая осыпавшееся сверху стекло из волос, Хару вскочил на карниз…
Ирка стояла на подоконнике, и цепляясь за раму окна, глядела на пол. По красно-коричневому затертому ковру холла, мерно пульсируя, ползло нечто толстое, со ствол молодого дерева, гибкое, как змея, обтянутое смугло-желтой кожей…
– Это что, блин – тинтакли? – Ирка перевела на взбирающегося на карниз Хару безумный взгляд.
– Это рокуро-куби. – откликнулся он. – У них шея может вытягиваться… и еще у них очень большие зубы.
Ирка кивнула и спрыгнула вниз – подошвами прямо на ползущую по полу шею. Шея под ней судорожно дернулась, издалека донесся хриплый крик, будто у кого-то перехватило дух.
– Прыгай как я! – скомандовала Ирка и побежала прямо по шее, балансируя широко раскинутыми руками.
Хару прыгнул следом – шея рокуро-куби спружинила
