ты не пойдешь. – Зандер и Элоуин бормочут что-то в знак согласия. – Ты не пойдешь, – повторяет Джейкоб, и мне приходится поднять на него глаза. Мне не нужно его разрешение, но для меня важно, чтобы в итоге мы договорились. Только так у меня будет хоть небольшой шанс на спасение.
Если он вообще есть.
– Мне придется, Джейкоб, – говорю я тихо.
Ветер хлещет по нашим телам. Вдали слышны вопли – это кричат реки. Нам некогда спорить. И у меня нет времени всех уговаривать.
Но я хочу, чтобы они мне верили. Мне необходимо, чтобы они мне поверили до того, как все будет кончено.
– Поборешься с тьмой в другой день, – возражает Джейкоб. – Ты собой не пожертвуешь. Этого не будет. И если мне придется удерживать тебя силой, я это сделаю.
– Я знаю, – киваю я. – Ты это сделаешь.
Его любовь словно плодородная почва – питательная и благодатная. Но у меня иная судьба.
– Она всегда выбирается из воды, – вмешивается Ребекка. – Так же, да, Эм? В своих снах ты всегда выбираешься. Вилди всегда побеждают.
Сегодня ночью было не так. Но я все равно улыбаюсь.
– Всегда. – Я смотрю на Джейкоба.
«Я знаю, что ты за меня боишься, но доверься мне. Ты обещал мне верить».
Я слишком многого прошу у него. Я знаю. Но сейчас речь не о нем. И не обо мне.
Сант-Киприан мой. И я принадлежу Сант-Киприану.
Ведь я всегда знала, что этот час настанет, разве не так? Даже тогда, когда я не была волшебницей. Но я знала, что если мой город попросит – я отдам что потребуется.
– Я тебе верю, – цедит он сквозь зубы.
И это так. Он мне верит. И он меня любит. Если я не вернусь, он поймет, что свою судьбу я приняла задолго до этого дня, еще до того, как узнала о том, что значит «родственные души» и «Проводник». Любви к городу я никогда не боялась.
И все эти люди, которые меня обожают, моя потрясающая семья – по крови и дарованная мне дружбой (ну и Николас Фрост, конечно) – научатся улыбаться, рассказывая о сегодняшней ночи. И, зная себя, я буду их донимать с того света, если они напутают какие-нибудь подробности.
Мне хочется толкнуть речь, тысячу речей, но я лишь улыбаюсь. Вкладываю руку Ребекки в ладонь Джейкоба и выхожу из круга. Я Эмерсон Вилди, последняя из рода могущественных ведьм, и я готова выполнить предназначение.
Ничто не заканчивается. Все возвращается на круги своя. Сезоны, фазы луны.
Сант-Киприан мой, и я принадлежу Сант-Киприану.
Мы – вот что имеет значение. Все эти люди. Вся наша магия. И вся светлая любовь в наших сердцах. Судьба – это выбор, и я делаю свой.
И вот я уже лечу, чтобы наконец ее встретить.
Я лечу над слиянием. Хотя теперь это не совсем слияние, а широкая черная колонна, которая поднимается из воды. Та же плотная, тошнотворная, маслянистая тьма, которую я так часто видела в последнее время.
И она жаждет поглотить Сант-Киприан. И, возможно, большую часть Среднего Запада и всех существующих ведьм.
Мне придется нырнуть вглубь тьмы, чтобы добраться до источника ее силы, который я видела во сне. Это центр всего. Точка, в которой встречаются три реки.
Вот что я должна сделать, и раз уж бессмертный тоже это знает, то я на правильном пути.
«Судьба, – произносит голос во мне. – Провидение».
Может, я и выживу. В конце концов, Ребекка же сказала, что во всех своих снах я выплывала на поверхность. Этой ночью – нет, и может быть, это что-нибудь да значит. И все равно я намерена выжить.
Я намерена прожить фантастическую жизнь. И начать новый отсчет прямо сейчас, когда в голове проносятся мысли обо всем, что люблю, и обо всех, кого люблю.
Я касаюсь бабушкиного шарма. Прошу ее и своих предков придать мне сил. Не для того, чтобы выжить. А для того, чтобы отогнать тьму, которой здесь не место. Когда миссия будет выполнена, тогда я подумаю о себе.
Я ныряю.
Чернота холодна настолько, что мне даже больно. Я пытаюсь позволить своей силе меня согреть, но борьба уже началась. Борьба за то, чтобы пробраться вглубь тьмы, сквозь вздымающуюся волну, сквозь ревущую воду, что окружает меня со всех сторон. Каждый пройденный метр наполняет меня болью. Но я погружаюсь. Ведь боль стоит награды.
Тьма словно втягивает меня внутрь, как и было во сне, но в реальности хуже. У нее словно есть клыки. Есть когти. Она царапается, кусается и вопит.
Когда я наконец добираюсь до места слияния, где смешивается течение трех великолепных рек, меня снова обдает леденящим холодом, но лишь с одного бока. А со второго я чувствую тепло – меня греет чувство, что я совершаю правильный поступок. И это помогает мне сосредоточиться. Перезагрузиться. Помогает сделать вдох.
Я открываю глаза в воде. Она сумрачная и черная, но глубоко внизу мерцает зловещий красный свет.
Я видела его прежде. И мое тело рефлекторно реагирует, покрываясь мурашками, а моя сила вспыхивает. И реакция тела лишь подтверждает то, о чем я уже догадалась. Вот что мне нужно уничтожить.
Я пытаюсь выстрелить туда лучом силы, но в этой темноте и холоде ничего не выходит. Я пытаюсь снова, взывая к силе, но она не откликается. Я ничего не могу сделать сквозь эту безжалостную воду.
Придется добраться туда самой. Самой коснуться источника.
Я шевелю ногами в попытке плыть. Вокруг нашептывают голоса: «Ты одинока».
И вдруг меня словно рвет на части, выворачивает наизнанку, и я вижу правду.
Ко мне приходит видение: вот я, еще маленькая, сижу одна позади дома на лужайке, ведущей вниз к реке. Хотя… это не воспоминание. Словно я и правда снова там. Я оглядываюсь по сторонам, уверенная, что мои родители, бабушка и Ребекка где-то рядом, но я никого из них не вижу. Солнце припекает шею, а легкий бриз обдувает лицо. Мне не больше четырех лет. Или максимум пять. Я встаю и иду к реке, а потом перехожу на бег, хотя какая-то часть меня кричит, прося остановиться. Повернуть назад.
«Все было не так», – пытаюсь сказать я, борясь с холодом, от которого мерзнут кости и стынет сердце.
«Именно так все и было, – шепчут мне в ответ. – Это всегда было так, правда же?»
Мне становится жалко себя. Я все бегу и бегу, пока не оказываюсь у реки, дурманящей меня, как это было
