Глава 1
УЕЗДНЫЙ ВРАЧ
Глава 1 Где я?
Я открыл глаза и тут же зажмурил их обратно.
Не понял…
Что за хрень-то творится?
В моей правой руке вместо сигареты — архаичного вида скальпель. Сам я согнувшись стою перед двумя широкими, сдвинутыми вместе лавками, а на них — труп мужика.
Э-э-э! Здравствуй, белочка? Да, вроде, и не с чего…
Так, а если по одному глазоньки открывать, что-то изменится?
Да ничего подобного! Тот же скальпель, лавки, мёртвый голый мужик непонятный…
Почему, именно — мертвый? Мертвый, тут уж я не спутаю — глаз у меня наметанный.
Ещё и запах тут какой отвратительный!
В первый момент от неожиданности я даже дыхание задержал, а сейчас вдохнул и чуть не вырвало меня прямо на покойничка.
Мля! Мля! Мля!
Это, что такое деется-то? Где я? Что со мной? Сигаретку веселую мне местные шутники подбросили? Да, вроде, её я сам из своей собственной пачки лично достал…
Я распрямился и чуть головой о потолок не ударился.
Куда меня занесло? Халупа какая-то… Русская печь, полати, стол самодельного вида. Темновато — маленькие окошечки много света не пропускают. Прохладненько к тому же, руки даже мерзнут…
Глава 2
Глава 2 Уездный врач Светловский
Жизнью своей уездный врач Светловский был очень недоволен. Черт его занес в эту Вятскую губернию! Летом ещё ничего, а вот зимой…
Зима тут с октября и почти до мая, а на все остальные времена года едва-едва пять месяцев остается. Условия для вскрытий уж больно тягостны. Первый день едешь из уездного городка в дали дальние, второй день идет на отогревание трупа, третий — на собственно вскрытие, четвертый — на составление акта. Закон полагает на это три дня, но и одного хватает — что там много-то расписывать. Пятый день едешь домой, шестой, если всё удачно сложится, можно положить на чтение и отдых…
Чуть-чуть в себя придёшь, отогреешься, а там, глядишь, опять ехать на вскрытие. Земские врачи на себя теперь всю лечебную работу взяли, вот уездные врачи судебной медициной почти всё своё время и занимаются. Воинское присутствие, то есть медицинский осмотр новобранцев, посещение тюрем и базаров занимают у уездного врача два-три дня, да и то — не каждый месяц.
Пять-шесть дней на одно вскрытие — удача редкая. Чаще хуже бывает. Едешь, к примеру, в соседний уезд за двести-триста верст, по дурной, занесенной снегом дороге. На это и два, и три, и когда четыре дня уходит. Доберешься наконец в глухую вотскую деревню и помещаешься со всем удовольствием в избушку без дымовой трубы, в которой ещё накануне обитало большое семейство с овцами, козами и козлятами и другими дурно пахнущими домашними животными. Здесь и узнаешь, что нет ни станового пристава, ни судебного следователя. Первый, к огромному прискорбию, находится за сто пятьдесят верст, второй — верст за двести пятьдесят. Известие, это весьма печальное, а делать нечего. Закон-то не доверяет одному врачу произвести судебно-медицинское вскрытие, да к тому же ты, врач, совершенно не знаешь обстоятельств, сопровождающих смерть покойного. Следовательно — волей, неволей, а жди. Немало времени пройдет, пока нарочные едут за становым приставом и судебным следователем, пока тот и другой прибудут на место, затем ещё труп для вскрытия готовить, собственно вскрывать его… Недели две-три и пройдет. Потом уж только домой и едешь.
Возвращаешься домой усталый, а там тебя сразу три новых требования ждут! Пожалуйте, будьте любезны, на новые вскрытия!
Так вот и приходится целую зиму скакать, как курьеру, по своему и в соседние уезды на вскрытия. Причем, на биржевом плохом экипаже. Свой-то хороший на годовое содержание не получается завести. Довольствуешься при этом к тому же походной закуской, сном в дороге, режешь по пути трупы, а потом — опять скачешь и опять режешь, скачешь и режешь, скачешь и режешь…
Ещё и составляешь свидетельства избитым и изувеченным крестьянам, которые, по слабости здоровья не могут быть представлены в город.
Уездный врач Светловский в сей момент как раз возвращался со вскрытия и завтра его ждал свободный день. Он собирался отдохнуть, но это — если его никуда не дернут.
Отдых опять же получался не очень комфортным. Имеющееся годовое содержание не позволяло выписывать все желаемые им журналы, следить за прогрессом медицины, побаловать себя чем-то исключительно вкусненьким. Как бы ни была сильна его энергия ещё три года назад, но сейчас она уже не могла поддерживаться месяц за месяцем, а затем снова — месяц за месяцем при постоянном угнетающем влиянии этой жизни. Светловский становился всё хладнокровнее и хладнокровнее к своей профессии, судебно-медицинские исследования начинали ему уже сильно надоедать, как приелись щи да каша, появляющиеся теперь почти каждый день на его столе. Об ананасах и рябчиках, а также хорошем вине уездному врачу оставалось только мечтать.
При постоянном величайшем напряжении своего мозга и невозможности освежить его чем-то несомненно новым и живым, Светловский всё чаще предавался воспоминаниям о пятилетнем учебном труде в Казани, который он вынес, переходя из атмосферы анатомического театра в затхлую больничную атмосферу и наоборот… А, ещё и дополнительные экзаменационные испытания для получения должности уездного врача! Сейчас он даже понять уже не мог, как на всё это его сподвигло.
Мысли уездного врача всё чаще блуждали по разным темным закоулкам, временами додумывался он даже и до плохого.
Душа Светловского жаждала лета. Однако, здесь начинались новые неприятности.
На огромной территории второй по числу жителей в Российской империи Вятской губернии штат уездных врачей был крайне невелик. Поэтому, со дня смерти скоропостижно скончавшихся, или с того дня, когда был назначен караул к найденному мертвому телу, до момента вскрытия нередко проходило две и более недели.
Такая продолжительность хранения трупа в летнее время часто приводила к тому, что покойники начинали гнить. Вскрывать их в таком состоянии большого удовольствия уездному врачу Светловскому не доставляло. Ко всему
