Романовская Ольга
Девятка мечей
"Сотрудник, допустивший халатность при работе с существом, наделённым магией, практикующим её без лицензии Ведомства магии, то есть самовольно, подлежит увольнению из Карательной инспекции без права занятия любых должностей на государственной службе Амбростена в течение десяти лет.
В случае сокрытия правонарушения, совершённым вышеуказанным существом, сотрудник Инспекции считается соучастником преступления и подлежит суду на общих основаниях.
Служащие обязаны проходить ежегодные курсы по психологической подготовке, а так же в обязательном порядке подтверждать знание законодательства Амбростена в области особых способностей, их регулирования и защиты населения от магии".
Из внутренней должностной инструкции Карательной инспекции Ведомства магии. Редакция вторая, дополненная.
1.
Я, как обычно, не слушала распинавшегося Эмиля Лотеску, первого заместителя главы Карательной инспекции Ведомства магии, моего главного начальника, а рассматривала книги в шкафах. Их было великое множество, и все редкие, каких простым государственным служащим не выдадут. Да что там служащим - закрытые фонды многих ведомств тоже не могли такими похвастаться. Помню, с каким восхищением взирала на них в первый раз! Лотеску наверняка подумал: место ей, то есть мне, не в Карательной инспекции, а в библиотеке. Он тогда скептически отнёсся к полненькой брюнетке в сером безликом платье с белым воротничком-стоечкой - форменной одежде с прошлой работы.
Фолианты действительно чудесные - в богатых кожаных и костяных переплётах, на зачарованной от выцветания, воздействия воды, огня и насекомых бумаге. Трогать её - одно удовольствие! Шершавая, живо отзывающаяся на прикосновения и всегда тёплая. Сама, увы, не могла позволить подобную роскошь, довольствовалась обычной писчебумажной продукцией, щедро поставляемой королевскими типографиями.
Но даже такое существо, как я, владело сокровищем - иначе откуда мне знать, какая у фолиантов на полках Лотеску бумага? Он никому их не даёт, читает сам. Ну, а я гордилась собственным фолиантом с имперской печатью, даже специальный футляр для него заказала, чтобы точно не повредить. Из-за него пришлось квартиру под защиту охранных чар поставить, хотя и так бы обязали - должность вынуждает, нельзя документы просто так даже на ночь оставлять.
Тут, наверное, следует пояснить, в чём ценность имперской печати моей 'Охоты на ведьм' в переплёте красной кожи. Некогда наше королевство, Амбростен, гордо именовалось Империей и простиралось гораздо дальше нынешних границ. Было это триста лет назад, в незапамятные времена, когда не существовало Карательной инспекции, только Инквизиция. Она нещадно истребляла всех, кто косо посмотрел на Главного инквизитора. Шучу, конечно, но работать в том ведомстве не хотела бы, хотя мы его прямые наследники. Страшная организация! В школе инквизиторами звали применявших изощрённые наказания учителей.
Как случается со всеми империями, Амбростен подвели амбиции и внутренние противоречия. Появились местные князьки, за которыми стало сложно уследить - издержки большой территории. Они заводили свои порядки, дворы, сокровищницы, армии. Когда контроль центра ослаб, империя раскололась на части. Амбростен - один из таких осколков, самый крупный и развитый. Наши учёные совместно с магами сделали и внедрили массу полезных изобретений, существенно облегчив жизнь граждан и обеспечив приток финансов в казну. Волшебство в каждый дом - таков девиз Амбростена.
Правил сейчас король Сонмекс, который рука об руку шёл по жизни с королевой Алиссией. Их я никогда не видела, потому что живу далеко от столицы, зато в самой прекрасной части королевства - озёрном крае Вертавейн. Нет, руководство Карательной инспекции сидит в коронном Штайте, ходит на доклад к его величеству Сонмексу, мы же - одно из отделений на местах.
Нэвиль, центр провинции Вертавейн, мне всегда нравился, ни минуты не пожалела, что переехала сюда по распределению. Чистый воздух, много солнца, бескрайние озёра, множество редких птиц и животных, которые вымерли в других частях Амбростена, а здесь сохранились.
Полотно железной дороги вилось вдоль Шалеры, самой крупной реки Вертавейна, и у меня перехватывало дыхание от красоты её берегов. Позабыв о чаде паровоза, игнорируя протесты соседей, таких же пассажиров третьего класса, опустила окно, высунулась и вдыхала запах водорослей, свежей рыбы и просмолённых канатов. Потом, когда выдавалась возможность, выбиралась на природу, каталась на лодке - идеальный отдых.
До сих пор помню свою первую квартирку - убогую, маленькую, практически без мебели в одном из доходных домов в квартале за рекой. С трудом наскребла на неё: выпускники университета бедны как клирики без паствы. За душой кроме диплома ничего не было, только амбиции и долг перед королевством: оно не бесплатно учило меня все эти годы.
Семья ничем не могла помочь: помимо меня у родителей ещё трое детей, всех нужно поставить на ноги, хотя бы среднее образование дать.
В Университет поступила на тот факультет, на который взяли - не до выбора. В итоге получила неприбыльную профессию, хоть и с зачатками магических знаний. Учителей в Амбростене - пятнадцать на дюжину, без рекомендации не пробиться. Это не врачеватель, даже не мастер красоты, который из замухрышки сделает королеву бала. Но и конкурс на те факультеты астрономический, даже счетоводы не пользуются такой бешеной популярностью, а всё потому, что быстро деньги, потраченные на обучение, вернёшь. Откроешь салон или кабинет, заведёшь клиентуру - и через полгода отдашь долг королевству.
Приехала я в Вертавейн с дипломом Университета, чемоданом вещей, куском капустного пирога и пятью серебряными дархами. Четыре из них отдала за квартирку из одной комнатки, совмещённой с кухней, один остался на текущие расходы. Дешевле жилья не снимешь, разве что в рабочем квартале. Там и комнаты сдают, а в других частях Нэвиля - только квартиры. Сами понимаете, нельзя одинокой девушке, да ещё учительнице жить среди рабочих - и опасно, и работы не найдёшь, и поговорить не с кем.
Педагогического таланта во мне не оказалось, и, отработав год в Общественной школе, уволилась, надумав сменить жизненную стезю. Долг к тому времени я отдала лишь на треть, но сил моих больше не было видеть детей, старшего преподавателя и директора!
