Джедедайя Берри
Учебник для детектива
Слежка, проводимая опытным детективом, не бросается в глаза, но не потому, что тот, кто осуществляет данную функцию, просто сам по себе ничем не примечателен. Дело скорее в том, что он уподобляется тени, отбрасываемой объектом наблюдения, то есть воспринимается как некий естественный феномен.
Прежде всего следует отметить, что заострение внимания на некоторых деталях не означает того, что в них кроется ключ к разгадке тайны. Так, сразу укажем на то, что мистер Чарлз Анвин, родившийся и проживший в этом городе всю свою жизнь, действительно каждый день отправлялся на службу на велосипеде, даже когда шел дождь. Он уже давно научился держать над собой открытый зонтик, не переставая при этом работать педалями. Надо было лишь зацепить ручку зонтика за руль. В результате этого велосипед становился менее маневренным и сужалось поле зрения, а потому Анвин, учитывая то, что его повседневное расписание теперь включало посещение Центрального вокзала, понимал: рано или поздно он окажется в критической ситуации.
Хотя Анвин был из породы людей неприметных, гоняя на велосипеде да еще и под раскрытым зонтом, он становился чрезвычайно заметен. Пешеходы расступались перед ним еще до того, как он начинал трещать своим звонком, мамаши теснее прижимали к себе детей, а те — с открытыми от изумления ртами — глазели на проезжающего мимо велосипедиста под раскрытым зонтом. На перекрестках он избегал встречаться взглядами с водителями автомобилей, дабы не подавать ложные надежды на то, что он готов уступить им путь. Да и вообще день явно не задался. Сегодня Анвин запаздывал. У него подгорел утренний омлет, он повязал не тот галстук, чуть не забыл свои наручные часы — и все потому, что за несколько минут до пробуждения ему приснился ужасный сон, впрочем, так и не прекращавший его тревожить и отвлекать. А тут еще и ботинки начали промокать, так что пришлось поднажать на педали.
Перед западным порталом Центрального вокзала он спрыгнул с велосипеда и, прислонив его к фонарному столбу, зафиксировал цепью. Вращающиеся двери вокзала крутились безостановочно, выталкивая под дождь пассажиров, чьи черные зонтики стремительно, один за другим, раскрывались подобно распускающимся цветам. Он сложил зонт и проскользнул внутрь, проверив время своего появление в зале ожидания вокзала.
Его не требующие подзавода часы, подаренные руководством Агентства в ознаменование его двадцатилетней безупречной службы, шли синхронно — секунда в секунду — с оснащенными четырьмя циферблатами вокзальными часами, установленными над справочным бюро в самом центре огромного зала. Было семь часов двадцать три минуты утра. У него оставалось еще три минуты до появления со стороны южного портала женщины в клетчатом пальто с тщательно заколотыми и убранными под шляпку волосами.
Он подошел к стойке буфета и встал в очередь страждущих заполучить завтрак. Стоявший впереди него мужчина заказал кофе с двумя ложками сахара, без сливок.
— Медленно нынче движемся, верно? — посетовал Анвин, но мужчина не ответил, наверное, заподозрив какой-нибудь подвох, которыми нередко пользовались привокзальные бродяги.
В конце концов, так даже лучше. Анвину следовало избегать случайных разговоров. Если кому-то придет в голову поинтересоваться, почему это он теперь каждое утро наведывается на Центральный вокзал, проживая всего в семи кварталах от своего офиса, он ответит, что заглядывает сюда просто выпить кофе. Но это было бы заведомой ложью, и он надеялся, что ему никогда не придется прибегнуть к ней.
Усталого вида юноша, казавшийся своего рода приложением к исторгающим пар кофеваркам — Невилл, если верить его нагрудному бейджику, — как заведенный размешивал сахар в пластиковом стаканчике. Мужчина, дожидавшийся кофе с двумя ложками сахара, без сливок, рассеянно взглянул на часы, и Анвин, не оборачиваясь, почувствовал, что не пройдет и минуты, как женщина в клетчатом пальто будет здесь, вернее — в южном крыле зала. Он даже забыл про кофе. Но что, если кто-то станет спрашивать о цели его утренних визитов на Центральный вокзал, а в ответ услышит, что все объясняется его пристрастием к совершенно уникальным вкусовым качествам местного кофе, но при этом не увидит даже пустой чашки у него в руках?! Нет ничего хуже лжи, которой никто не верит.
Когда подошла очередь Анвина делать заказ, Невилл спросил, хочет ли он кофе с сахаром или со сливками.
— Просто кофе. И побыстрее, пожалуйста.
Невилл чрезвычайно осторожно налил кофе в стаканчик, а потом с не меньшей осмотрительностью прикрыл его крышечкой и обернул бумажной салфеткой. Анвин взял все это и отошел, прежде чем юноша отсчитал сдачу.
Табуны утренних пассажиров брели как лунатики под монотонное вещание вокзальных громкоговорителей и шелест разворачиваемых газет. Анвин глянул на свои всегда подзаведенные и безотказно работающие часы, и в этот момент горячий кофе выплеснулся из-под крышки и потек по пальцам. После чего, естественно, последовали и дальнейшие неприятности. Портфель ударил его по коленке, зонтик, зажатый под мышкой, начал выскальзывать, а ботинки заскользили по мраморному полу. Но его уже ничто не могло отвлечь. Он никогда не опаздывал на встречу с ней. Перед ним уже возвышалась помпезная арка четырнадцатого терминала, а происходило это все в семь часов двадцать шесть минут. И женщина в клетчатом пальто с тщательно заколотыми и убранными под серую шляпку волосами влетела в зал через вращающиеся двери и сразу сощурилась от яркого света, царившего внутри.
Она стряхнула капли воды с зонтика и взглянула на сводчатый потолок, словно опасаясь, что сквозь него прольются хляби небесные. Она дважды чихнула, прикрывшись ладонью в перчатке, и Анвин отметил с дотошностью архивиста, раскопавшего ранее неизвестные документы, эту особенность, доселе не проявлявшуюся столь явно. Она шла по залу строго по прямой линии. Сделав таким образом тридцать девять шагов (никогда не менее тридцати восьми, никогда не более сорока), она оказалась у своего обычного места неподалеку от входа. Анвин извлек из кармана пальто потрепанное расписание поездов и принялся изучать его, делая вид, что крайне заинтересован содержанием этого документа.
Сколько раз она вот так стояла здесь и ждала, пока наконец он ее заметил? И чье лицо она надеялась углядеть в потоке сошедших с поезда пассажиров? Она была очень красива, причем той спокойной, тихой красотой одинокого и незаметного человека, которую видят только особо внимательные. Ее кто-то обманул? Не выполнил данного ей обещания? По собственной воле или в результате несчастного случая? Анвин был в Агентстве всего лишь клерком, ему, собственно, и не пристало задавать вопросы со столь дальним прицелом или предпринимать нечто напоминающее расследование. Восемь дней назад он приехал на Центральный вокзал и даже купил билет, потому что был настроен на некоторое время уехать из города, но, увидев эту женщину в клетчатом пальто, остался на месте. Ее вид заставил его теряться в догадках, он и сейчас продолжал гадать по поводу этой особы, не будучи в силах остановиться. Эти поездки он совершал в частном порядке, просто желая разрешить связанные с ней проблемы.
