Иван выпрямился, осмотрелся.
Над кронами деревьев видна верхушка башни. Взглянув в ее направлении на землю, сыщик удовлетворенно ухмыльнулся.
Ну — естественно!
Затащив тело девушки в кусты, феноменально ловкий убийца решил сократить путь до лаборатории и пошел напролом через заросли. И вот тут-то на рыхлой земле остались вполне различимые следы остроносых ботинок.
Иван хмыкнул и, выбравшись на дорожку, спросил у гоблина:
— Скажите, вы можете достать немного гипса?
— Конечно, господин Дурин.
— Прикажите, чтобы принесли с пару горстей сухого гипса, какую-нибудь плошку и воду. Да! И рулетку бы неплохо! Впрочем, этим можно заняться потом. А сейчас давайте где-нибудь присядем и поговорим.
В нескольких шагах от места убийства обнаружилась увитая плющом беседка. Неизвестно, пользовался ли гоблин телепатией, но стоило им усесться, как на пороге появился Мулорит в сопровождении нагруженной подносом девицы:
— Я подумал, что вы не откажетесь от кофе на свежем воздухе…
— Не откажусь, — обрадовался Иван. — Присоединяйтесь к нам, господин Мулорит, и будем разгадывать загадки.
Землянин с удовольствием сделал глоток и продолжил:
— Меня интересует вот что. Во-первых, что эта девушка… как ее… Клаари…
— Клаари Брютти, старшая горничная леди Лилиан, — подсказал гоблин.
— Да, эта самая Клаари Брютти — что она делала посреди ночи в саду? Гуляла, глядя на луну? Какая-то удивительно романтичная горничная…
— Вы правы, тут замешана романтика, — усмехнулся камердинер. — Поговаривали, что у девушки появился возлюбленный. Да что там поговаривали! Слепому было видно — влюблена, как ивинка весной. Стала рассеянной, задумчивой. Даже однажды, убирая со стола, разбила любимую чашку господина Амадеуса…
— А известно, кто этот возлюбленный? — насторожился Иван. — Она с кем-нибудь делилась своими чувствами?
— Нет, — покачал головой гоблин. — Я опросил всех женщин. Клаари была очень скрытной девушкой. О покойниках плохо не говорят, но я бы сказал, что она была немного высокомерна. Знаете, из тех простолюдинок, кто считает, что достоин лучшей доли, чем быть служанкой. Сейчас таких все больше, и зачастую они плохо кончают. Клаари… я не раз видел ее в библиотеке, где она выискивала романы про любовь. Клаари мечтала выйти замуж за богатого человека. И леди Лилиан зачем-то поощряла эти глупые мечты. Позволяла ей одеваться, как благородной, дарила свои платья… Впрочем, Клаари была очень хороша собой, и я бы не удивился, если бы в конце концов ей сделал предложение какой-нибудь состоятельный господин.
— Ее видели вечером или ночью?
Иван обратился к Мулориту, но ответил снова камердинер:
— Я видел ее сразу после заката. Она собиралась выйти из дома. Была одета, как на праздник. Я спросил, куда это она собралась. Она ответила, что ее пригласили в ресторацию. У нее было такое радостное выражение лица! Как я мог запретить ей идти? Взрослая девушка — сама должна думать о том, как вести себя с мужчинами. Только предупредил, чтобы, возвращаясь, никого не тревожила. Она сказала, что у нее есть ключ от кухонной двери, и она пройдет через кухню. Я не стал запирать эту дверь на засов.
— Угу… То есть после заката девушка выходит из дома и направляется на свидание. А после полуночи она находится в парке, причем там, куда нужно брести по этому лабиринту из дорожек добрых четверть часа. Интересно, как она вообще могла попасть в сад?
Мулорит пожал плечами, а камердинер, подумав, ответил:
— Наверное, через калитку. Только зачем?
— Какую калитку?
— Пойдемте, покажу.
Они снова поплутали под деревьями и вышли к каменной ограде. Высотой метра два с половиной, но большие гранитные блоки неплотно пригнаны друг к другу, между ними — удобные щели, за которые легко уцепиться. Кое-где камня не было видно под плотным ковром вьющейся зелени.
Мальчишке или молодому мужчине ничего не стоит перелезть, однако девица в праздничном платье вряд ли бы стала карабкаться на забор. Впрочем, ей это и не требовалось. В ограде имелась калитка — ржавые железные прутья и новенький блестящий замок. Иван задумчиво подергал его.
— После убийства я сменил запор, — понял его немой вопрос гоблин. — Старый замок оказался сломан. Давно или нет — не знаю. До последних дней калитку не открывали уже лет десять, и о ней уже все забыли.
— Почему не открывали? Зачем-то ее ведь сделали? — удивился Иван.
— Раньше через нее возили молоко с фермы. А потом от реки прорыли канал, ведущий к резиденции Императорской кошки. Он перегородил дорогу. Заодно и мы сделали пруд с проточной водой.
— Можете открыть? — попросил Иван.
Гоблин пожал плечами и достал откуда-то из необъятных карманов связку ключей:
— Думаете, убийца прошел здесь?
— Сейчас посмотрим.
Дорога за оградой была далеко не такой ухоженной, как садовые тропинки. Впрочем, под слоем грязи и травой еще угадывался тесаный камень.
— Здесь давным-давно никто не ездит, — сказал Мулорит.
Через несколько шагов стало понятно, почему: мостовая упиралась в широкую канаву, которую и канавой было сложно назвать, скорее — искусственная речушка с глинистыми берегами и зарослями ивняка у воды.
— А можно как-то попасть на ту сторону? — спросил Иван, которого охватил охотничий азарт.
— Вон там, у резиденции Императорской Кошки, есть мостик, — махнул рукой камердинер.
Иван потрусил в указанном направлении. Мулорит и Оорно последовали за ним. Действительно, изящный мостик, украшенный резными столбами с фонарями наверху — сейчас потушенными, но смотревшимися весьма элегантно.
— Ночью тут, наверное, красиво, — пробормотал он, замедлив ненадолго шаг. — Интересно, это место пользуется популярностью у влюбленных?
— А как же! — гордо ответил Мулорит, переводя дух. — Это же знаменитый Мост Вздохов. Есть поверье, что поцелуй любимого на этом мосту — гарантия долгой и счастливой жизни.
— Хорошее поверье, — кивнул на ходу Иван.
Они миновали Мост Вздохов и вернулись по противоположному берегу канала к тому месту, где обрывалась дорога в поместье Суволли.
— Ну, я так и знал! — радостно воскликнул Иван.
— Что? — господа Мулорит и Оорно чуть не столкнулись лбами, нагнувшись к тому, на что показывал землянин.
На сырой глине четко отпечатались следы остроносых ботинок.
— Я только одного не понимаю…
Иван встал у самой воды, сделал движение, словно собирался прыгнуть, но не решился:
— Я заметил эти следы с той стороны, но думал, что убийца переплыл канаву. Но он как-то умудрился через нее перепрыгнуть. Удивительный тип: по кустам лазит так, что ни одной ветки не сломает, прыгает, как скаковая лошадь… какой-то гений просто…
— Или эльф, — пожал плечами Мулорит. — Причем чистокровный, которого деревья и кусты слушаются, как хозяина.
— Эльф? — удивленно поднял брови Иван. — А что, в округе много эльфов? Вы же сами говорили, что им принадлежит лишь несколько поместий в горных долинах да есть пара усадеб где-то вниз по течению реки.
— Несколько молодых эльфов из «младших» ветвей, не получивших в наследство землю, живут в Кнакке. С одним из них, нашим экспертом, вы уже знакомы. Другие служат в лесной управе. В больнице есть целитель-эльф, очень известный лекарь. В приюте для девочек с недавних пор работает молоденькая эльфийка из одной из самых влиятельных в наших краях семей. Знаете же это молодежное поветрие: дескать, благородные должны отдать долг простонародью, поднимая детей короткоживущих до своего уровня. К тому же сейчас эльфов в городе больше, чем обычно, на Летнюю ярмарку приезжают и с побережья, и с Севера.
— Почему вы говорите лишь об эльфах? — с неожиданным возмущением откликнулся камердинер. — В молодости я, пожалуй, смог бы перескочить через эту канаву. Да и кое-кто из долгоживущих людей, пожалуй, способен на это. И растительная магия подвластна не только эльфам.
Иван вспомнил литые мускулы парня из прачечной и подумал, что старый гоблин не хвастается.
