— Она видна, но она меняется уже оттого, что на нее смотрят. Само наблюдение искривляет ее, заставляет двигаться в другую сторону. Как в квантовой физике...
— Знаешь, — сказала я, помолчав немного. — Это действительно забавно. Мы можем сравнить, что было на самом деле и что предложит «Саваоф». Я думаю, он будет нелепым и разоблачит сам себя. Так уже бывало в его истории.
Просмотр состоялся на следующий день после этого ночного разговора.
Они пришли, немного смущаясь — Елена в невероятном новом пальто, Антон в парадном костюме.
— Опять из ресторана? — громко спросила Марианна. — Вы их рисуете, деньги?
Микис дернул ее за рукав.
— Не порви! Это мое лучшее платье! — обернулась она к нему. — Вот, кстати, работаешь в контрольном органе, который должен отслеживать законность банковских операций. Не хочешь заняться банком Антона? Что-то он слишком жирует. Может, налоги недоплачивает?
— Да пусть отслеживает! Пожалуйста! — сказал Антон, но видно было, что он недоволен.
— Микис — въедливый! — предупредила Марианна. — Если что заметит, то не отцепится!
— Ничего! Отцепим! — отмахнулся Антон. — Ну, все условия созданы? — Он вошел в комнату, потирая руки. — Где поп-корн? Где места для поцелуев?
— В последнем ряду, — сказал Алехан, показывая на спальню.
— Я уже два года не смотрела телевизор! — призналась Елена, усаживаясь в самое удобное кресло (я всегда завидовала тому, как легко она забирает все лучшее). — Мне даже кажется странным, что это может развлекать: маленькие человечки, маленькие домики, крохотные горы.
— Вчера в новостях крохотная лавина снесла миниатюрный городок в Мексике, — сказал Микис, перебирая бутылки. — Погибли три тысячи человечков, правда, совсем малюсеньких...
Антон громко засмеялся и тоже подошел к бару.
— В каком смысле? — спросила Елена.
— Все-таки ты милая! — сказал Алехан.
— Вы пока посидите, а я разморожу торт. — Я торжественно оглядела их всех. — А что? Будем со всеми удобствами.
— Хочу поп-корн! — раскапризничался Антон. — Я не ел поп-корна десять лет!
— И мороженого! Мы требуем мороженого, которое не тает! Которое дают в кинотеатрах!
— Какая гадость! Оно так мерзко превращается в желе! Оно сделано из полиэстера!
— Нет-нет. Почему из полиэстера? Из целлюлозы! Ха-ха-ха!
— Друзья, это натуральный поливинилхлорин!
— Да успокойтесь! — сказала я. — Я не собираюсь давать вам никакого мороженого. Речь шла о торте. Господи, когда людей много, разговор похож на танцора тарантеллы. Бедный «Саваоф»! Как он с нами справится?
— А как выглядит танцор тарантеллы?
— Я знаю! Это милый молодой человек в спортивном костюме! Ха-ха-ха!
— Ты перепутала! Это женщина, показывающая стриптиз на скорость.
Марианна выскользнула из комнаты сразу вслед за мной.
— Ненавижу эти пустые разговоры! — проворчала она, отколупывая орех с торта.
— Не трогай. Что за манеры?
— И главное: они считают себя такими остроумными, эти ребята. Мой Микис в тысячу раз умнее их. Почему все так несправедливо?
— Что несправедливо?
— Ну, этот дурак Антон — посмотри, как он живет. А ведь он вор. Ему просто хватает бесстыдства воровать. Не ума, а бесстыдства. Но сколько гонору!
— Чтобы воровать, одного бесстыдства недостаточно. Ум тоже нужен.
— Смотря как воровать! — Марианна перешла на шепот. — Что я узнала! Не имею права говорить, но меня распирает! Антон ворует, причем по-глупому. Он совсем не прикрыт!
— Откуда ты знаешь?
— Я же вам рассказывала. Ты что — не помнишь? — Марианна снова колупнула торт.
— Доставай чашки. Они вон там, на полке. Да нет, синие.
— Два месяца назад управление Микиса начало проверку его банка. Я же говорила, не помнишь?
Я покачала головой.
— Он у меня вообще-то секретный весь такой! — Она так и застыла у полки с неподходящими чашками в руках, видимо, ей очень хотелось поделиться информацией. — Но сегодня проболтался. Нарушений у Антона — куча. Ему светит огромный срок!
— Не преувеличивай. — Я перестала резать торт, повернулась к ней и тоже перешла на шепот. — Ты ведь в этом не разбираешься. Могла не так понять.
— Да чего уж там понимать! Все оказалось блефом! Гигантские растраты! А я-то раньше все мучилась, ну как это: такой роскошный особняк, три тысячи метров, это с ума сойти! С прислугой! Еще один особняк — на Алтае. Представляешь, сколько он стоит? А все эти машины? А яхта? А ее шубы, драгоценности? — Голос Марианны стал сладострастным. — Это были деньги, взятые у акционеров. Как просто!
— Ну, не так-то просто, видимо, если все открылось. Как-то же он собирается решать эту проблему?
— Да вы его печете, что ли? Говорили, замороженный торт, а сами возитесь уже полчаса. — На кухню зашел Микис. Настроение у него было прекрасное.
«Может, и его радует грядущее крушение Антона? — подумала я. — Микис — порядочный человек, но это трудно — оставаться порядочным в их мире, когда вокруг огромные состояния и неизвестно, как они нажиты. Точнее, трудно оставаться порядочным и веселым. Может, и он думал все это время: „Неужели я такой дурак, каким меня считает жена?” Сейчас у их брака может открыться второе дыхание». Я повеселела: поклонница старых журналов, я в душе люблю этот древний институт — семью. Мне кажется, у нее еще есть шансы. Как у виниловых пластинок, которые все дорожают и выходят огромными тиражами, а ведь и их, говорят, хоронили.
Наконец, Марианна разобралась с чашками, я разобралась с тортом и мы вошли в гостиную под аплодисменты собравшихся. Алехан даже нахмурился: он считал, что сегодняшний день — это триумф «Саваофа», а не моего торта.
...Вначале на экране была пустая комната. Два кожаных дивана, пять кресел, журнальный столик с инкрустацией, бильярд у балконной двери, и за ней — окна, окна, окна соседнего, вплотную примыкающего дома. Затем голоса, ранее звучавшие как невнятный шум, как бормотание телевизора у соседей, эти голоса приблизились и вошли в комнату, соединившись со своими обладателями. Шестеро нас разошлись по гостиной.
— Честность! Трусость это, а не честность, — сказала Марианна, видимо, продолжая начатый в коридоре разговор. — Неудачники любят кичиться порядочностью! Это единственное достоинство, которое они у себя находят.
— Почему единственное? — пожал плечами Микис. Он подошел к бильярдному столу, наклонился над ним и шаром попытался забить другой шар, замерший у входа в дальнюю лузу. У него не получилось.
— Спроси лучше: «почему достоинство»?
