А вот со мной это случилось. Единственное, что иногда возвращает меня к жизни, — мой дар, обретённый пятнадцать лет назад. Сейчас я владею им хорошо, но до чего же непросто было поначалу. Сколько пришлось преодолеть соблазнов и со сколькими мечтами распрощаться. В том числе с наивной мечтой улучшить этот чёртов мир. Иногда, посещая прошлое человечества, я думаю, что мир стал лучше, но сколько раз, возвращаясь назад, я ловила себя на том, что это лишь иллюзия. Были даже случаи, когда мне хотелось остаться в каком-то времени навсегда, но я знала, что это невозможно. Мой дар позволяет мне посещать иные времена, но жить я могу только в своём.
"Стоило добиваться звания тамплиера и титула, чтобы уйти в отставку, едва перевалило за тридцать, — сказал год назад Тео. — Ты всю жизнь чего-то добиваешься, но, похоже, только ради того, чтобы получив желаемое, сразу же это бросить". — "Ничего себе "сразу", — возразила я. — Вообще-то я была спецагентом восемь лет, почти девять". — "И что тебе помешало быть им дальше? Я бы понял, если бы ты была нормальной женщиной, которая захотела создать семью, завести детей…" Я чувствовала, что моя отставка раздражает Тео не меньше, чем когда-то факт моего поступления в академию Тампль. Он до сих пор убеждает себя, что мне тогда просто повезло, а я этого не оценила. И до сих пор старается доказать себе, мне и всем остальным, что он способен добиться в жизни большего, чем я.
Потерпев фиаско с академией Тампль, Тео поступил на экономический факультет Реймского университета, с блеском его закончил и теперь работает в весьма процветающей фирме. Несколько лет назад он женился — очень удачно. Его жена Каролина — единственная дочь Карла Уиндема, владельца мебельной фабрики "Голден вуд". Мебель там изготовляется из натуральной древесины, которая сейчас дорожает не по дням, а по часам. В Рейме у Уиндема целых два прозвища — Папа Карло и Деревянный Король. Не скажу, чтобы второе ему подходило. Карл Уиндем — полноватый громкоголосый живчик с улыбчивым круглым лицом. А вот в его высокой, статной дочери действительно было что-то деревянное. Улыбалась она редко, причём так, словно делала окружающим огромное одолжение. При всей своей чуть ли не идеальной красоте и вполне женственных формах она казалась мне каким-то бесполым существом. Познакомившись с невестой брата за несколько дней до свадьбы, я едва сдержалась, чтобы не спросить Каролину, где её умудрились так заморозить — может, в той престижной закрытой школе для девочек, где она провела несколько лет? А на второй день свадьбы поссорилась из-за неё с Тео. То есть не из-за неё, конечно, просто на этот раз она стала поводом. А причина всех наших ссор с Тео — абсолютное несходство характеров плюс его нетерпимость ко всем, кто не придерживается его шкалы ценностей. Но вообще-то я тоже хороша. Кое в чём тётя Фэй права — иногда я бываю очень злой. В конце концов Тео просто неудачно пошутил, сказав, чтобы я не вздумала клеиться к его невесте. Я ответила, чтобы он не беспокоился за свою деревянную принцессу. Я предпочитаю живых людей, а тут папа Карло, делая себе ребёночка, явно забыл вдохнуть в него душу. Тео обиделся и сразу завёлся. Мы в очередной раз сказали всё, что друг о друге думаем, после чего, как всегда не сговариваясь, делали вид, будто никакого конфликта между нами не было. И как всегда обманули всех, кроме мамы. Её ничто так не расстраивает, как наши с Тео ссоры. Говорят, между близнецами существует какая-то там особая связь, которая прочнее любых других уз. Дабы ещё больше упрочить эти узы, родители решили дать нам с братом одинаковые имена — Теодор и Теодора. Они задолго до родов знали, что должны родиться мальчик и девочка. Вообще-то эта дурацкая идея насчёт имён пришла в голову отцу. До нашего рождения он не дожил, но, к сожалению, далеко не все идеи умирают вместе со своими создателями. Может, и не следует так говорить о своём отце, но, честное слово, он мог бы оставить нам в наследство что-нибудь получше, чем эти два имени и куча долгов, покрыть которые удалось лишь спустя восемь лет после его смерти. Можно было, конечно, продать родовое гнездо Холкомбов и купить дом поменьше, но тётя Фэй и слышать об этом не хотела. Украшенный аляповатой лепниной трёхэтажный особняк цвета мясных помоев достался ей и моему отцу от родителей, а тем от их родителей. Не думаю, что этот дом был ей по-настоящему дорог. Просто тот факт, что жена и дети брата живут в ЕЁ доме, льстил её вшивому самолюбию. Слава Богу, теперь у мамы есть свой собственный дом, куда более уютный и красивый. Я купила ей его на третий год службы. Агенты категории А зарабатывают хорошо, и большинство из них ближе к отставке становятся весьма состоятельными людьми. Я ушла в отставку слишком рано, но моих средств хватило бы на вполне благополучное существование, даже если бы я не работала. Агентство я открыла не только ради заработка. Мне нравится делать то, что я делаю. И как бы банально это ни звучало, помогая людям, видишь в своей жизни хоть какой-то смысл.
Тётя Фэй всё же добилась, чтобы мама выбрала дом поближе к этому грязно-розовому особняку, "где мы все так долго и счастливо жили", и не реже двух раз в неделю ходит к ней в гости. Тётя Фэй любит повторять, что семья дорогого Стенли стала её семьёй, и очень гордится тем, что посвятила этой семье всю свою жизнь. Лучше бы строила свою собственную жизнь, но это же труднее, чем паразитировать на чужой.
Помню, как она была шокирована, когда я в восемнадцать лет сменила фамилию, взяв себе мамину девичью. Твердила, что это неуважение к памяти отца. "Тётя, если бы я вышла замуж, мне бы всё равно пришлось менять фамилию, — сказала я. — Отцу уже всё равно, а мне фамилия Лайен нравится больше, чем Холкомб". — "То-то и оно — если бы вышла замуж, — язвительно промолвила тётя Фэй. — Тебе всё не нравится — и фамилия отца, и имя, которое он тебе дал!"
Вот тут она была не права. Мне не нравилось имя, которым хотела называть меня она. Когда мы с братом ещё лежали в колыбели, дражайшая тётушка решила, что имя, которое досталось нам в наследство от папаши, можно разделить между нами на два уменьшительных — Тео и Дора. Мама согласилась. Я терпела своё уменьшительное имя до семи лет. Ненавидела, но терпела. А потом мы с братом подсели на сериал "Фантастическая пятёрка". Пятеро юных шпионов — трое мальчиков и две девочки — раскрывали заговоры на разных планетах Звёздной империи. Больше всех из этой пятёрки мне нравилась Терри Слоун, которая не боялась ничего на свете и нередко отправлялась на задание, переодевшись в мальчишку. Я очень гордилась тем, что похожа на неё внешне — такая же рослая и темноволосая. А чтобы походить на Терри Слоун ещё больше, приобрела на свои карманные деньги, которые копила целую неделю, маскарадные контактные линзы. Носить их было неудобно, но иногда я их надевала, и тогда глаза у меня из зелёных превращались в карие — как у Терри. В один прекрасный день я пришла к маме и тёте Фэй со старинным "Словарём личных имён", где были перечислены все уменьшительные варианты имени Теодора. "Вот видите, меня можно называть Терри, — сказала я. — С этого дня я Терри. Пожалуйста, больше не называйте меня Дорой, я это имя терпеть не могу". — "Не выдумывай, Дора", — приторно улыбнулась тётя. — "Я не Дора! — разозлилась я. — Больше я на это дурацкое имя не отзываюсь. Я Терри. Терри! Запомните". Я действительно перестала отзываться на Дору, даже когда меня звали обедать или ужинать. После того, как я три раза не явилась к столу из-за того, что меня окликнули по-прежнему, мама смирилась и лично попросила всю нашу родню и знакомых называть меня Терри. Тётя Фэй с ней из-за этого чуть не поссорилась — я случайно подслушала их разговор. "Нэнси, дорогая, почему ты вечно позволяешь ей добиваться своего?" — возмущалась тётя. — "Можно подумать, она нуждается в моём позволении, — со вздохом сказала мама. — Брось, Фэй, это же такой пустяк. Мне и самой имя Терри больше нравится". — "А мне нет", — отрезала тётя. Она так и не согласилась называть меня Терри, правда, не называла и Дорой — знала, что я не откликнусь. С тех пор она обращается ко мне полным именем — Теодора. Не скажу, что я от него в восторге, но протеста оно у меня никогда не вызывало. "Оно вполне тебе подходит, — сказал мне Энтони Майлс, психолог, работавший со мной в академии. Там у каждого был свой личный психолог. — Тебя раздражало, когда тебя называли второй половиной этого имени. Возможно, в детстве ты подсознательно понимала, что, называя тебя Дорой, тётя хочет указать тебе на то место, которое ты, по её мнению, должна занимать, — второе после брата. Тео — первая половина имени, Дора — второе. Возможно, твоя тётя делала это тоже бессознательно… Кстати, кто из вас родился первым?" — "Я" — "Так я и думал, — улыбнулся Майлс. — Я помню твоего брата по вступительным экзаменам. Я сразу понял, что он не пройдёт, несмотря на отличную спортивную подготовку и высокий уровень интеллекта. Он спортсмен и интеллектуал, но не боец и не философ. Он не рыцарь. Ими не становятся, а рождаются". Слышал бы Тео…
