— Пытаюсь забыться в данный момент. А вообще, пришла спросить, Митриша с Турцелом не видел? Может, заходили? Или заплывали… — в ее беспечном и каком-то равнодушном тоне не было и толики интереса, будто спрашивала она от балды, а не потому, что ей действительно интересно. Она, почему-то была уверена в том, что они живы, но вот то, что они будут преспокойно ждать ее именно здесь — сомневалась.
— Ты сбрендила что ли? — Аргус попытался заглянуть ей в глаза, рассмотреть в них хоть что-то осмысленное.
— Хм, — она глянула на бутылку. — Да, действительно, сбрендила. Буквально на треть бутылки…
Она хихикнула. Раздалась пощечина, а следом Аргус схватил ее за лицо и поднял к себе, чтобы она тоже взглянула ему в глаза.
— Они живые и здоровые, Пешет, — с расстановкой проговорил он. Она сложила брови домиком и коротко вздохнула.
— Хорошо. Это хорошо, — пробормотала она. — Ладно, я поняла. Скажи, где, пойду туда.
— Пешет, — она встряхнул ее. — Они все живы!
— Да, поняла я! — раздраженно дернула плечом, а потом чуть более осмысленно взглянула на него, поняв, что физический контакт он держит не просто так. Он так смотрел в ее глаза и так вжимал ладони в ее щеки, что казалось, у нее сейчас череп лопнет. — Если ты пытаешься донести до меня свои мысли, то перестань, — пробормотала она сжатыми губами меж ладоней мужчины. Он нахмурился и ослабил напор, не понимая. Девушка потерла раскрасневшиеся щеки. — Я больше ничего не вижу, Аргус. И больше не некромант. Так что скажи словами, где они. Я поняла, что они живые, и я рада, поверь. Очень рада, — правда, в ровном голосе радости было не очень густо.
— Твою мать, Пешет, Мару тоже жив! — резанул Аргус. — Хватит страдать, — он схватил ее за руку и кинулся с неимоверной скоростью и напором вон из своего заведения.
Имельда только и успела, что клацнуть зубами, как уже перебирала ногами, едва поспевая за мужчиной. В голове медленно разворачивалась его фраза, словно цветок сухого чая под действием кипятка. До нее постепенно доходил смысл.
— Он жив?
— Жив! Дуреха, — Аргус несся по улицам, лавируя между пешеходами.
Внутри у девушки словно растрескалась сухая иловая корка, в которой все это время сидела душа. Будто тело ее было отмыто, а душа так и осталось засохшей. А эти слова, будто молоток, стукнули и по оболочке пошли трещины…
Аргус остановился напротив приличной гостиницы и взлетел по ступеням, все также на буксире таща за собой девушку за плечо, предусмотрительно не трогая обожженные руки. Они влетели в здание, которое было похоже на тысячу других таких же. Первый этаж столовая — столики, барная стойка, кухня, еда, люди… Все смешалось. Этих двоих было трудно не заметить. На ворвавшихся в двери мужчину и девушку уставилось пол таверны. Разбился стакан, который Турцел так и не донес до рта.
— Митриш, — девушка улыбнулась, увидев живого и невредимого брата. Турцел с гипсом на руке и открытым ртом забыл, как дышать. Аргус подтолкнул девушку в спину в нужную сторону. Митриш, молча, сорвался со своего места и просто влетел в объятия девушки. Они оба рухнули на колени, не в состоянии стоять.
— Живая, живая, — повторял мальчишка, рыдая ей в плечо. Имельда и сама плакала, только тихо глотая слезы. Вот сейчас ей стало намного лучше. Только вот еще бы одного человека увидеть. Ей дали надежду, но где же он?
— Митриш, где Мару? Аргус сказал, что он живой? — девушка заглянула в заплаканные глаза мальчишке.
— Он там, там, наверху, — он ткнул на лестницу, что вела наверх. Турцел по-прежнему сидел с открытым ртом, облитый пивом. Прежде, чем кинуться на лестницу, девушка подошла к бандиту и хлопнула того по плечу, коротко улыбнувшись.
— Не зря я была некромантом, а? — Турцел лишь моргнул. — Какая у него комната?
— Шестая, — одновременно сказали все трое. Имельда кинулась наверх, не разбирая боли в руках, которыми хватала перила, не обращая внимания на вечно ноющее колено, забыв обо всем. Она схватилась за ручку, пытаясь открыть дверь по шире, ворваться, увидеть, но дверь оказалась закрыта.
— Мар, — запыхавшись, она заколотила в дверь, задергала ручку. — Мару!
Раздались шаги по ту сторону. Щелкнул замок. Она сама распахнула дверь и замерла. Он стоял перед ней живой и целый, но немного помятый со сна. Удивлению на лице не было предела.
— Имельда? — шепот.
— Живой! — она кинулась к нему, чуть не сбив с ног, обвила руками, чтобы точно убедиться, что вот он материальный, настоящий.
— Mlahi, Imel’da, mlahi… — зашептал мужчина, трогая лицо, губы, пытаясь осознать, что она стоит перед ним тоже живая. Хотелось рассказать, как ему свет стал не мил, когда он так и не сумел найти ее тело своими силами в том аду, в котором он очнулся у скал каньона. И в последующие дни тоже. Им нельзя было высовываться, а поэтому, когда там оцепили территорию службы поисковой полиции и маги-ищейки стали обшаривать район, им тем более стало ясно, что никаких выживших быть не может. Он уцелел лишь чудом.
И поэтому, не имея смысла больше оставаться в столице, они решили уехать, пока их не начал искать еще кто-нибудь похуже Эстрича. Только поддержка новых друзей помогла не утонуть в горе, а каждый день подниматься с постели, чтобы идти дальше.
Он целовал ее так жадно, словно ему ее не хватало, как воздуха. А она все пыталась сказать, что ей удалось, у нее получилось вернуть его к жизни. Смерть забрала в уплату ее способности, но Морок внутри остался и поэтому она выжила. У нее получилось, и теперь она была уверена в том, что никто не сможет забрать его у нее. Они все уедут отсюда, чтобы начать новую жизнь. Вместе.
