Перед уходом герцог вновь обратил внимание на Эллину. Подошёл и неожиданно снял с пальца кольцо.
— Примите в качестве награды. Не всякий мужчина проявит такую смелость и любовь к родине.
— Ну что вы, я ничего такого не сделала… — промямлила гоэта и под перекрёстными завистливыми взглядами надела кольцо. Оно было велико, но такие подарки передают из поколения в поколение. — Я не понимаю, чем заслужила такие милости, ваша светлость.
— Я, кажется, объяснял. Хотя бы тем, что спасли жизнь новому Королевскому прокурору. Проводите меня, леди ли Брагоньер.
Эллина с облегчением вздохнула и поспешила к соэру, благо её никто не задерживал.
Она нашла Брагоньера в состоянии странной задумчивости. Не решаясь заговорить первой, Эллина присела у кровати и, помедлив, расстегнула верхнюю пуговицу рубашки любовника: она мешала дышать.
— Герцог уехал? — не размыкая век, спросил соэр.
— Да. Перед этим выставил на посмешище, — вздохнула гоэта и призналась: — Думала, умру со страха. Его светлость попросил налить ему чаю, выказывал знаки внимания.
— Какие ещё знаки? — нахмурился Брагоньер и, позабыв о слабости, сел, вперив в Эллину колючий взгляд.
— Ольер, не смешно уже! — насупилась гоэта. — Сколько можно ревновать! Никто мне, кроме тебя, не нужен. А герцог вина налил, поговорил немного, за храбрость похвалил, сказал всем, что отныне я дворянка.
Соэр слушал молча и кивал. Потом вздохнул и огорошил неожиданным вопросом:
— Ты замуж хочешь?
— Что?
Эллина сглотнула. Она решительно не понимала, к чему клонил любовник.
— Хочешь, — за неё ответил Брагоньер. — Я так и не поблагодарил… Просто женщина — и мужчину… Это ненормально, Эллина, и характеризует мужчину как слабака. Он должен заботиться о спутнице, защищать её, а не наоборот. Это такое пятно на репутации.
— Вечно ты со своей гордостью! — вздохнула гоэта и предложила заменить рубашку прежним удобным одеянием.
Соэр отказался и с укором пробормотал:
— Ты не понимаешь! Как можно себя уважать, если тебя спасает женщина. Собственными руками, связавшись с некромантом… Я после этого слабак.
Эллина ничего не стала отвечать, просто обняла и прижала его голову к груди. Потом всё же не удержалась и спросила:
— Когда ты меня спасал, ты себя слабаком чувствовал?
— Мерзавцем я себя чувствовал, Лина, но совсем по другой причине. Я понимаю, к чему ты клонишь, это совсем другое. Ради тебя я бы десять желаний твоему сомнительному дружку исполнить пообещал.
Эллина расплылась в счастливой улыбке, поцеловала его и заверила, для неё Брагоньер самый сильный, отважный, умный и прочее, и прочее. Тот хмыкнул и попросил не лгать.
— Я не девушка, мне комплименты не нужны. Спасибо. Я твой должник.
Соэр нащупал ладонь Эллины и поднёс к губам. Та наслаждалась приступом редкой нежности, позабыв о недавних страхах и переживаниях. Чтобы Брагоньеру не приходилось тянуться, перебралась к нему на кровать. Как и прежде, соэр скупился на ласки, и Эллине приходилось его тормошить, чтобы получить очередной поцелуй. Зато Брагоньер, скрепя сердце, признал, гоэта заслужила награду, а поступок её, при всех недостатках плана, — героизм. Мало какая женщина на такое пойдёт. Это прозвучало слаще всех комплиментов на свете. В порыве чувств Эллина расцеловала любовника, чуть не придушив в объятиях. Брагоньеру даже пришлось напоминать о сломанных рёбрах. Спохватившись, гоэта осмотрела повязки и предложила принести соэру бокал вина, чтобы тот тоже выпил за своё назначение, но помешало покашливание леди ли Брагоньер. Она вошла неслышно и до поры, до времени не вмешивалась в происходящее.
— Оставьте нас одних, — сухо попросила леди. — Вы утомляете сына.
Эллина вспыхнула, хотела возразить, но, встретившись с взглядом Брагоньера, раздумала и ушла. Если соэр так хочет, она сделает.
Гоэта догадывалась, о чём шла речь за закрытыми дверьми, и понимала, новый статус не заставит леди ли Брагоньер презирать её меньше. Для хозяйки дома Эллина навсегда останется выскочкой, неотёсанной деревенщиной, девицей сомнительного поведения, охотницей за деньгами. И ничего этого не изменит.
Вернувшись к себе, гоэта нашла на подушке конверт. Заинтригованная, она вскрыла его и с удивлением узнала почерк Малиса. Некромант назначал встречу на закате в одном из предместий и напоминал о данной некогда клятве: никому!
Солнце лизало крыши Калеота.
Оставив извозчика дожидаться себя на развилке дорог, Эллина смело шагнула под сень большого сада. Вряд ли Малис заманил в ловушку, а с некромантом нечего бояться. Тем не менее, Эллина заткнула за пояс кинжалы. Несмотря на новый статус, гоэта одевалась, как прежде, вот и сейчас предпочла рубашку и брюки неудобным платьям с множеством юбок.
Вокруг — ни души, будто всё вымерло, только румянятся в багряном свете бока груш и пищат мелкие мошки. Иногда дрогнет ветка, и слетит пичужка.
— Малис? — тихо позвала Эллина.
Она дошла до упомянутого в записке дерева и не знала, куда податься. В голову закрался червячок сомнения: не случилось ли что, не совершила ли сама Эллина глупость?
Положив руку на один из кинжалов, гоэта позвала снова, даже в тепловой мир собиралась нырнуть, когда услышала шум шагов по земляной дорожке. Мелкие камушки разлетались из-под сапог. Неизвестный не отзывался, будто не желал быть узнанным, и Эллина забеспокоилась. Перехватив удобнее кинжал, она прислонилась спиной к дереву и приготовилась отразить нападение.
— Так-то встречают старых друзей? — с укором вопросили из сгущавшихся сумерек.
Мужская рука ловко обезоружила и зафиксировала запястья, чтобы гоэта не нанесла удара вторым кинжалом.
Эллина выдохнула и сплюнула, в сердцах обозвав Малиса придурком. Тот хмыкнул, но промолчал. Не выпуская рук подруги, развернул её к себе и обыскал.
— Ты чего? — недоумевала гоэта.
С каких это пор некромант ей не доверял? И зашёл со спины, не поздоровался. Странно.
— Бережёный живёт дольше, — пальцы без смущения залезли даже в штаны и под рубашку. — Мало ли, что тебе подсунули.
— Тебя искали? — догадалась Эллина.
— И не просто искали. Чистая. Вот теперь и поговорим. Извини уж, но, вроде, больно не сделал.
Малис отпустил гоэту, позволив привести себя в порядок. Эллина торопливо оправилась и с тревогой глянула на некроманта. Кто же устроил на него охоту? Не выдержав, спросила. Малис мотнул головой: после, и в свою очередь поинтересовался, что Эллина сделала с письмом.
— Сожгла. Пепел проверила. Рассказывай! — недовольно поторопила гоэта.
