— Ну, давайте уже, Велли. Выкладывайте.
— Они... — Он протянул руку через решетку и поднял один из бортов своего смокинга. — Они забрали его.
Она ненавидела отгадывать всякие ребусы.
— Они забрали — что?
Его плечи поникли.
— Мой рабочий журнал.
Элиза, прищурившись, посмотрела на него, а потом проследила за его взглядом, направленным на внутреннюю сторону его сюртука, которая была разорвана. Подкладка отошла в сторону. Когда-то здесь был карман.
Она в ужасе уставилась на него.
— Так у вас был... — хоть это и казалось вполне логичным, учитывая его интересы и привычки, а также то, кем он являлся, у нее это все равно не укладывалось в голове, — был с собой рабочий журнал, тот самый, с наборным замком? Тот журнал, который...
— Мои записи. — Веллингтон вцепился пальцами в свои волосы и, зажмурившись, продолжил: — Вопросы, которые я исследовал для министерства, мои мысли о докторе Саунде, о разных агентах, с которыми я работал бок о бок, о моей личной жизни, о моих мечтах. Там было все.
«Разумеется, там было все. Он ведь постоянно таскал с собой эту чертову тетрадку! Значит, если там была вся его жизнь...»
— А как же насчет секретной информации министерства?
Их глаза встретились, и Элиза побледнела.
— А доктор Саунд?..
— Он знает об этом, — признался Веллингтон. — В конце концов, такова политика. Если у вас есть журнал, блокнот или просто личная рабочая тетрадь, это должно быть зарегистрировано в министерстве на случай вашей смерти, похищения или потери дееспособности. После выхода в отставку... — Веллингтон огляделся по сторонам, — при условии, что вам удалось прожить настолько долго, ваши записи должны пройти через экспертизу, а затем будут возвращены вам после утверждения. Интересно, хоть кто-нибудь из оперативных агентов удосуживается читать правила министерства?
Только сейчас до нее в полной мере дошел смысл ее первоначального приказа в Антарктиде.
Внезапный шум, раздавшийся снаружи, заставил их вздрогнуть. С низким скрипом двери камер открылись, и через них вошли приспешники Хавелока с оружием, похожим на уменьшенную версию тех пулеметов Гэтлинга, которые были у механических людей. Правда, на спинах у них висели большие ранцы, а вдоль рук к этим «мини-гэтлингам» шли трубки, впрочем, нисколько не мешавшие движениям.
Веллингтон уставился на них в немом восхищении. Элиза признала и вторую слабость ее партнера: страстную любовь ко всяким техническим штучкам. Через решетку она толкнула его в плечо.
Однако все эти мысли тут же рассеялись, поскольку, поправляя манжеты своего очень элегантного пиджака, в ее камеру вошел Бартоломью Дивейн, сопровождаемый, словно тенью, Пирсоном; тот нес полный ассортимент лезвий, цепей и прочих инструментов, которые она мгновенно узнала.
Заметив на подносе Пирсона фаллос довольно внушительных размеров, она одобрительно кивнула и бросила взгляд на Дивейна.
— Слава богу. Если бы вы явились ко мне в камеру один, расстегивая брюки, я бы решила, что это будет пытка.
— Умничаешь, маленькая шлюха? — сказал тот. В голосе его звучала похоть, и она знала, что он изнемогает от желания. Тем не менее ему нравилось оттягивать долгожданный момент, и он бросил через плечо: — Букс, не так ли? — спросил он, заставив ее напарника подскочить. — Веллингтон Букс? Мой помощник отведет вас к одному очень хорошему доктору.
— Доктору Хавелоку? — спросил Веллингтон.
— Именно. Он хочет переговорить с вами.
Дивейн кивнул Пирсону, который с легким поклоном перешел из камеры Элизы в камеру к Веллингтону, направив на архивариуса пистолет с инкрустацией из поунэму.
Думаю, вам будет приятно сознавать, что ваш напарник пал от одной из ваших собственных пуль. — Дивейн презрительно усмехнулся. — Я бы на вашем месте не заставлял старика ждать.
Взгляд Веллингтона задержался на подносе, стоящем рядом с Дивейном, прежде чем он посмотрел в глаза Элизе.
— Все в порядке, Букс, — заверила она его, хотя и прекрасно знала, что последует дальше. Это был риск, который брали на себя все агенты, дополнительный стимул к тому, чтобы выделяться на своей работе и избегать попадания в плен.
Неуверенно кивнув, Веллингтон поднял руки вверх и направился в сторону коридора.
— Еще увидимся, старина, — сказал Дивейн, а когда тот поравнялся с открытой дверью камеры Элизы, добавил: — В остальном не извольте беспокоиться: я не планирую особо нежничать с очаровательной мисс Браун. Я сделаю с ней то, что вы не в состоянии сделать в принципе, — вы для этого в недостаточной степени мужчина.
Веллингтон напрягся, но мягкое покашливание Пирсона за спиной остановило его. Еще раз взглянув на Элизу, он продолжил свой путь по коридору.
— Часовой?
—Да, сэр? — рявкнул солдат, громко топнув ногой по каменному полу.
— Вы свободны. Как и ваш напарнику камеры Букса. Займите свои посты у главного входа. — В глазах Дивейна сверкнула зловещая искра. — Снаружи.
Солдат какое-то мгновение смотрел на Элизу, затем устремил взгляд прямо перед собой.
— Но, сэр, я должен...
—Делайте то, что я вам сказал, — перебил его Дивейн. — У меня есть свой ключ. Когда я закончу с ней, я сумею выйти отсюда самостоятельно.
Элиза постаралась не дрожать, даже когда он сладострастно уставился на нее.
— Сэр? — вновь спросил солдат.
— Оба свободны. — Это был уже не приказ. Это была угроза.
Старший часовой кивнул второму солдату, оба они опустили свои «мини-гэтлинги» и скрылись во внешнем коридоре; дверь в зону для заключенных со скрипом захлопнулась за ними. Эхо от громко защелкнувшегося замка заглушило тяжелые шаги удаляющегося караула.
— Поскольку доктору Хавелоку захотелось немного поболтать с вашим приятелем Буксом, он предложил мне пока немного поразвлечься с вами. Честная сделка.
Элиза даже не надеялась на то, что этот извращенец Дивейн останется наверху, в то время как женщина, которую он поедал глазами с момента ее приезда в пятницу вечером, удобно заперта в подвале дома.
— Сделка?
— Я хотел немедленно послать ему пулю между глаз. Как и принято в нашем обществе, я не терплю обмана. — Дивейн уже снял свой красивый пиджак и теперь расстегивал воротничок.
Элиза выпрямилась и молча ждала, когда тот подойдет к ней. Он должен будет к ней подойти.
— И это станет его первой ошибкой.
Глава 27,
в которой на Веллингтона Букса наконец сваливается все то величие, которое он так справедливо заслужил
