Лучший исторический детектив – 2 - Александр Балашов

Однако в это раз судьба смилостивилась над лейтенантом Каменевым. Когда они подъехали к месту преступления, дом уже оцепили сотрудники госбезопасности, и надменный лейтенант приказал возвращаться — дело важное, им будет заниматься контора, они тут не нужны.

Впоследствии его приятель, старший лейтенант Ковбасюк, проныра, близкий к начальству, по секрету сообщил, что там убили какого-то подпольного дельца, занимающегося валютными операциями в особо крупных размерах. Что? там накопали КГБ-шники, неизвестно, но краем уха, он слышал, что убийцы схвачены.

— Но это не наше дело, — добавил он, — и лучше об этом вообще забыть!

Что лейтенант Каменев и сделал с большим удовольствием.

«… Докторша, голубушка, уж и глазки прячет, и голосок пытается бодренький изобразить, но я же не дурочка, вижу, что скоро мне — в дальний путь, к Гошеньке своему! Невдомёк ей, сердешной, что я только и жду, когда меня отсюда отпустят. Сама бы ушла, да Гошенька тогда не велел к нему спешить. И кому же мне теперь его наследство отдать? Не Мишке же, во?рону — так и кружит, вокруг, так и кружит! Ну, он-то точно наш шифр не разгадает, кишка тонка. Да и ключ я ему не дам, он про него не знает, а без ключа никто это письмо не расшифрует…». Погрузившись в свои думы, Наталья Александровна не заметила, как сошла с тротуара на мостовую…

…Визг тормозов больно резанул слух. Лера охнула и резко повернула голову — серебристая «Тойота» ткнулась в бордюр, из неё выскочил разъярённый водитель, но только выругался и зло сплюнул на землю: виновницей оказалась старуха — сгорбленная, одетая, несмотря на июльский зной, в тёмное платье и вязаную кофту. Машина задела только её пакет, который от удара разорвался и вывалил на дорогу древний кошелёк с застёжками-шариками, да дешёвые старушечьи покупки: какие-то перезревшие яблоки, лопнувшую пачку макарон, плавленый сырок, кефир; ещё что-то, такое же нелепое и жалкое на грязном после дождя асфальте.

Лера кинулась собирать рассыпанное в пакет, оказавшийся у неё в сумочке, хотела отдать его старухе, но та, похоже, до сих пор не пришла в себя. Водитель, ещё раз смачно выругавшись, уехал. Пришлось девушке брать старуху под руку и вести домой, благо та показала на соседнюю пятиэтажку. Два раза пришлось ей спрашивать у бабули про ключ, пока та не достала его из кармашка своей вязаной кофты. Они вошли в квартиру, Лера усадила женщину на диванчик в кухне, положила сверток с покупками на стол.

Старуха подняла на неё живые, чёрные глаза, и Лера с удивлением осознала — не такая уж она древняя просто, скорее всего, очень больная.

— Спасибо, деточка! Сейчас человечность, увы, не в моде. Вообще-то ничего страшного не случилось бы, сшиби он меня насмерть — мне, детка, жить осталось недолго… Впрочем, это — знак. Я ведь как раз задумалась о том, кому передать кое-что, доставшееся мне… ну, не важно. Поэтому и под машину чуть не попала. Родственников у меня нет, а тут вот тебя мне Бог и послал. Как твоё имя? Лера? Чудесно Лерочка, подожди здесь, я сейчас. Она вышла из кухни, повозилась в спальне, позвякивая ключами, вынесла старинную резную шкатулку, достала из неё листок пожелтевшей бумаги, потом, после короткого раздумья, второй. — Вот, сумеешь расшифровать это, получишь от меня наследство. Не сумеешь — извини, я тогда просто всё сожгу. Тут мой телефон, звони, только если расшифруешь. Меня зовут Наталья Александровна. Всё, до свидания. Выход — там!

Лера уже подходила к двери, когда услыхала вслед:

— И запомни, деточка, не зря Гоголь писал, что русские любят быструю езду. Вон, этот, что на меня налетел, тоже, небось, русский — гоняет, как оглашенный! Впрочем, нет, не русский! Русские-то на тройках ездили! Запомни деточка, на тройках!

* * *

Непросто в двадцать лет быть замужней женщиной! Особенно, если ты приехала в Москву аж из Екатеринбурга, учишься в университете и живёшь с молодым мужем, таким же студентом-провинциалом, только из Воронежа в крошечной съёмной комнатушке, аренда которой сжирает львиную долю его подработки в свободное от учёбы время, своих скудных копирайтерских заработков в интернете, и переводов от обоих родителей. Даже сейчас, на каникулах, ребята не поехали домой: работали целыми днями, чтобы подсобрать немного денег.

Вечером Лерочка рассказала мужу о своём приключении. Он хмыкнул недоверчиво, но потом всё же взял пожелтевший листок бумаги в клеточку, вырванный из старой тетради, аккуратно сложенный вчетверо, развернул его и стал изучать.

На пишущей машинке было напечатано посередине листа следующее:

Думы, думы, думы… Сны жестоки и злы, воспоминания язвительны и унылы. Крах твоих замыслов подступает еле заметно, задумчивые и язвительные антиподы молчат и лелеют надежду радостно распахнуть броню заранее брошенного к стопам скептицизма. Гордые, одинокие, носятся устало в зимнем вспенённом море, забываясь в своём чутком молчании…

Второй листок оказался в линейку, помятый, с неровными краями. Торопливым, но разборчивым почерком на нём было написано:

Ключ к тексту:

1. КОНОЛОМ

2. ЗИЖДЕ

3. ХРУСТ

4. ЧАЩЁБА

5. ПЮГЮВЮЦЫ

6. Я ШЭФ

— Что это такое? — оторопело спросил Веня. — Где же тут шифр?

— Вот здесь, мой дорогой! На первом листе. А на втором — ключ к нему! Или ты думал, что шифр — это обязательно цифры или какие-то пляшущие человечки?

— Н-нет, конечно, — Веня ещё раз внимательно перечитал текст, — но это же стихи какие-то… Белые. Без рифмы и размера… Где-то я такое видел… Кажется, компьютерное творчество… Постой, постой, как там было? «Пока слепо плыл сон над разбитыми надеждами… Космос вяло сочился… и небо не спало» — что-то вроде этого, не помню…

— И что? Ты хочешь сказать, что это вот и есть компьютерное творчество? Напечатанное на механической пишущей машинке на выцветшей от времени бумаге?

— Не знаю, давай лучше ключ посмотрим. — Веня взял второй листок. — Тоже бред полный! Кто такой коноло?м?

— Почему «кто»? Может, «что»?

— Нет, смотри! Конолом зиждет хруст. То есть… ну, создаёт что ли… В чащобе. Продирается, отрывая пуговицы. И орёт: «Я — шеф!»

— Да? А почему тогда «зижде», а не «зиждет»? Украинизм какой-то! И почему «чащёба»? Почему «пюгювюцы»? Что за дурацкие ошибки, Веничка?

— Я понял! Конолом — это вроде коновала! Ну, «специалист» липовый. Поэтому и ошибки такие…

— Ладно, давай я сделаю копии с этих листков, мы подумаем над ними, потом, может, что-нибудь удастся расшифровать.