– Что поздно? Да объяснишь ты наконец мне все толком?
Дед покачал головой.
– Я, конечно, все равно буду пробовать достучаться в никуда, но теперь это вряд-ли что-нибудь даст. Слушай меня внимательно. Первое. Я уезжаю немедленно и забираю внуков с собой.
– Но завтра у нас годовщина… Ты разве не будешь здесь?
– Нет. Второе. Отправь жену подальше, отмени прием и срочно покинь планету. Лучше всего сделать это сегодня, до наступления ночи.
– Ты сошел с ума! – Филипп изумленно смотрел на деда. – Я не могу это сделать!
– А если я тебе скажу: здесь будет ад! – он постучал ногой по полу. – Разверзнется твердь земная и небесная! Прольется огненный дождь и очень многие больше никогда не увидят солнца. Ты и тогда будешь, как упрямый баран, топтаться на одном месте?
Филипп мотнул головой и произнес уже тише:
– Что скажут мои люди, дед? Что я испугался тени? Да после такого на меня будут плевать все уличные зеваки!
Дед внимательно посмотрел на него.
– Лучше мертвый лев, чем живая собака?
– Да! – с вызовом ответил Филипп.
– Может, ты и прав, – со вздохом ответил дед.
– Мирана останется со мной. Она настоящая жена и никуда не улетит.
– Решай сам, теперь ты глава семейства. Но внуков я забираю немедленно. И попробуй только сказать мне нет! – закончил он с неожиданной силой. Глаза старика гневно блеснули и на миг Филиппу показалось, что перед ним стоит прежний и грозный Дон.
– Пожалуйста, если ты так настаиваешь, – примирительно сказал он.
Дед молча кивнул и начал медленно подниматься. Филипп помог ему встать.
– Ребята совсем недавно вернулись из интерната, я их еще толком и не видел… – тихо сказал он. – Я распоряжусь, чтобы собрали их любимые вещи.
– Прощай, Филипп. Да поможет тебя бог.
Дед медленно повернулся к двери.
– Ты так ничего и не объяснишь мне? – спросил вдогонку изумленный Филипп.
Дед только пожал плечами.
– Что толку сотрясать воздух, парень? Если ты тогда так не понял, кто у тебя был… Он же тебе представился, верно? Когда они ТАК приходят, они всегда представляются…
– Ты хочешь сказать, – Филипп недоверчиво смотрел на него. – Что все это не сказки? И это – тот самый КОНТРОЛЬ? И такая организация действительно существует?
– В том то и дело, парень, что ее нет. Нет! – дед пожевал губами и тихо сказал. – А как договориться с теми, кого нет? Кричать в никуда? Не думал я, что доживу до такого дня.
Он покачал головой и медленно пошел к выходу. Филипп его больше не задерживал. Он так и остался стоять посредине комнаты, молча провожая деда взглядом.
5
– Спасибо. На сегодня на этом закончим.
Те, кто присутствовал на совещании вживую, поднялись и стали степенно расходиться. Голокопии медленно растаяли в воздухе. Колобок приотстал, привычно пропуская вперед старших по возрасту и по званию.
– Председатель просит вас немного задержаться, – тихо произнес сзади живой секретарь. По старой традиции, биороботов на такой уровень не допускали.
Когда они остались одни, Председатель с открытой улыбкой произнес:
– Я давно хотел лично выразить вам самую искреннюю благодарность за все, что вы сделали для нас. В том числе, конечно, и за те документы. Они нам здорово помогли. Но главное – это то, что сделал ваш человек.
– Спасибо, – сдержанно произнес Колобок и крепко пожал протянутую руку.
– Разумеется, как только это станет технически возможно, я жду вас у себя вместе с ним. Я хочу еще раз, лично, поблагодарить его за все, что он сделал для Федерации.
Колобок еле заметно пожал плечами.
– Он исполнил свой долг.
– Разумеется, – сказал Председатель, внимательно глядя на него. – Я целиком согласен с вами. Но если бы все так выполняли свой, у нас было бы гораздо меньше проблем.
Колобок не стал спорить, тем более что он сам думал точно также. Будучи прагматиком, он просто решил воспользоваться подходящим моментом.
– Если вы позволите, у меня есть небольшая просьба.
Председатель остро посмотрел на него, но голос остался по-прежнему теплым и дружелюбным:
– Обещаю сделать все, что смогу.
– В рамках прикрытия прошедшей операции мы обнаружили некую странную заинтересованность одной из трех основных ветвей Синдиката в том, что нам абсолютно необходимо стереть. Разумеется, Синдикат возник в поле зрения не сам по себе, их интерес очень щедро оплачен сторонним заказчиком.
– Есть точные данные, кем? – выделил вопрос Председатель.
– Пока не хотелось бы гадать… Немного позже я смогу представить вам исчерпывающую сводку. Но с этим мы вполне разберемся сами, позже, в рабочем порядке.
– Так в чем проблема?
– Наша вежливая просьба оставить объекты в покое была проигнорирована самым недопустимым и нарочито наглым образом. Такого в наших отношениях с Синдикатом не случалось уже давно.
Председатель стал серьезным.
– Что, пресловутая проблема смены поколений?
– Не совсем, хотя и это также несомненно присутствует, – кивнул головой Колобок. – Как вы знаете, Земля законом исключена из сферы деятельности нашего управления. Поэтому я прошу вашего личного разрешения на проведение необходимых контрмер.
Председатель ненадолго задумался, что-то взвешивая про себя. Колобок терпеливо ждал.
– Планируемая акция будет локализованной и достаточно скоротечной? – наконец спросил он, внимательно глядя на собеседника.
– Разумеется, – Колобок утвердительно кивнул. – Мы не сделаем ничего сверх необходимого.
– Я уже говорил, что мы у вас в долгу. Вы получите это разрешение.
– Спасибо. У вас будут какие-либо пожелания? – осторожно уточнил Колобок.
– Нет. Оставляю все целиком на ваше усмотрение, – решительно произнес Председатель, вставая. – Я беру всю ответственность на себя. Все, что касается прошедшей операции, имеет для нас огромное значение. А ваше Управление – это не тот государственный институт, с которым дозволено шутить. И чем большее количество наших сегодняшних и будущих оппонентов будут понимать это, тем лучше.
Колобок споро поднялся вслед за ним, не скрывая широкую благодарную улыбку.
6
С трудом дослушав сообщение до конца, Эвелин обернулась к мужу.
– Дейв! Ты все слышал?
Он не отозвался. Сердце у Эвелин куда-то провалилось. Она бросилась к кровати и тут же облегченно вздохнула. Ничего не случилось. Просто ее любимый о чем-то так глубоко задумался, что не слышал ее. Он лежал совершенно спокойно, глаза были открыты, а на его лице гуляла странная жесткая улыбка.
