один день он потерял отца и сестру, остался единственным наследником рода. Практически единственным жильцом этого поместья. А из зловещего особняка оно вдруг превратилось в обычный старый дом.
– Мне так жаль, – шепнула я. – Прости меня, Райан, я не знала о Жизель и не хотела, чтобы так все вышло.
– Ты не виновата. Мне следовало тебе довериться, а не слепо подчиняться отцу. Я любил сестру. Опекал ее, когда Жизель была малышкой. Все эти годы мучился чувством вины. Где я ошибся? Почему упустил ее болезнь? Если бы заметил раньше, можно было бы хоть что-то сделать? Отец умело играл на моих чувствах. И преследовал свои цели.
Я вздохнула:
– Как и мой. Только Ким оказалась сильнее. Может, сыграл роль ее дар менталиста. Они что-то сделали, какой-то эксперимент пошел не по плану, и пострадали дети. Как она заболела? Давно?
И Райан начал рассказывать.
– Ей было тринадцать. Жизель росла обычным ребенком. Доброй, веселой, немного сумасбродной. Обожала танцы, даже говорила отцу, что будет делать карьеру танцовщицы, но он, разумеется, никогда бы не позволил. Я был занят карьерой, Вероникой и не сразу заметил, что с ней что-то не так. Это вообще моя отличительная черта: не видеть того, что творится прямо под носом. Сначала все было вполне невинно: Жизель забывала свои вещи, терялась в городе, могла по рассеянности надеть разные туфли или забыть, о чем говорила буквально несколько минут назад. Мы списывали все на усталость в школе, на особенности характера. Хотя отца это очень раздражало.
Пока он говорил, я силилась вспомнить, были ли похожие симптомы у Ким, но, к собственному стыду, не смогла. Она выглядела абсолютно нормальной, вела себя разумно, тихо, талантливо играя роль послушной девочки из хорошей семьи. Мы верили Ким. Или хотели верить и не замечали тревожных звоночков.
– Потом начались странности. Жизель приносила мертвых птиц, бродила по дому ночами, а потом перестала выходить на улицу. Однажды она поднялась на чердак и наотрез отказалась выходить оттуда. Все наши попытки вытащить ее или хотя бы оборудовать для нее комнату кончались жуткой истерикой. Никто не понимал, как всеобщая любимица превратилась в призрака. Жизель спала в одном из старых сундуков, пела и кричала ночами, не подпускала к себе никого…
Райан замялся, и я догадалась, что он скажет дальше:
– Кроме Вероники.
– Да. Она помогала Жизель и, пожалуй, действительно была к ней добра. Мыла ее, кормила, лечила. Часами с ней разговаривала. Между нами давно не осталось чувств, но ради Жизель я раз за разом спасал собственный брак. Ведь мы понятия не имели, что станем делать, если Ника исчезнет из жизни Жизель. Когда Вероника уехала, все стало совсем плохо. Отец верил, что записи Конрада Кордеро помогут. Конрад был величайшим магом-менталистом. Мне хотелось верить, что у Жизель есть шанс, но ты права, нужно было отправить ее к целителям. Отец никогда не входил на чердак. Всегда запирал ее дверь снаружи. Он объяснял это заботой о безопасности обитателей дома, но…
– Но что?
– Сегодня был единственный раз, когда Жизель повела себя агрессивно.
– Потому что Мэнфорд пришел. Он боялся ее. Но все же вошел, потому что там была я. Может, твой отец не хотел, чтобы Жизель что-то рассказала мне?
– Я не знаю, Кайли. Я много лет верил в то, что ищу способ помочь сестре, но теперь уже ни в чем не уверен. Могу я у тебя кое-что спросить? Только ответь честно, ладно? Знаю, что не заслужил твоей честности, но это для меня важно.
– Хорошо, – ответила я. – Спрашивай.
– Кто такая «К»?
Райан извлек из кармана сложенный вдвое листок, в котором я узнала записку, толкнувшую меня к чердаку. Не знаю, на что я рассчитывала. Что он не узнает?
– Я не знаю, кто это. Раньше так подписывалась Ким, когда играла с нами. Но Ким в лечебнице. По крайней мере, я в это верю. «К» не раз помогала скрыться от Лавреско. Я верила этим письмам. Похоже, на это и был расчет.
От переизбытка эмоций я вскочила и прошлась от кровати до двери. Потом поняла, что все еще обнажена, и быстро схватила платье.
– Не надо, – улыбнулся Райан, – ты скрашиваешь мое существование таким видом.
– Я думаю, «К» была в доме. Она выпустила Жизель, чтобы привлечь мое внимание к чердаку. А потом подкинула письмо с ключом и намекнула, что за дверью разгадки, которые мне так нужны. Может, это сама Вероника. Может, Ким сбежала. А может, кто-то третий, кто преследует собственные цели. Знаешь, я тут подумала вот о чем. Наши отцы использовали наработки Конрада Кордеро, из-за чего пострадали Ким и Жизель. Вряд ли это ритуалы, направленные на благо человечества. Нам все равно нужно найти дневник, пока до него не добрались… Стой!
Райан нахмурился, а у меня возбужденно забилось сердце.
– Белами! Он держал книжный магазин, там была целая куча антикварной литературы! Герберт постоянно покупает там для Кортни подарки. К Белами везли редкие экземпляры со всего мира. Может, «Дора Заката» искали дневник Конрада? И поэтому напали на Белами? А сейчас ищут Стеллу не потому что она свидетель, а потому что может знать, где отец хранит ценные экземпляры!
– Звучит логично, хотя я не понимаю, зачем «Дора Заката» охотятся за дневниками твоего предка.
– Орден менталистов? За дневниками величайшего менталиста в истории? Все сходится, Райан. Вмешательство в разум опасно. Они экспериментировали с ментальной магией на Ким и Жизель. Но что-то пошло не так. Ким отравила отца, а перед смертью он спрятал дневники. Или продал их, не знаю… Когда «Дора Заката» послали Лавреско искать дневники, она раскопала историю о соглашении отца с Белами. И решила, что речь идет о продаже дневников. Она ведь не знала…
Я прикусила язык. То соглашение касалось Стеллы. Я отдала ее в приемную семью, не зная, что спустя годы это их и убьет.
– Надо найти записи. Только так мы поймаем Веронику и остальных. Только так защитим Стеллу.
– Да, – Райан кивнул, – ты права. Завтра я возьму разрешение на работу в Хейзенвилле, скажу, что расследование убийства Чарлинг и Палмер привело меня туда. Обыщем дом, магазин Белами, поищем зацепки. Если Веронике тоже нужен дневник, она появится. После похорон сразу уедем.
Он вздохнул, убрав с моего лица прядь волос.
– Я рад, что ты не пострадала.
– Нам надо поговорить, – с трудом произнесла я. – О том, что… о чем мы говорили вечером.
– Я устал, Кайли. Сначала общался с детективами, потом сидел возле тебя и пил, а потом
