Здесь, однако, амулет уже не походил на простой янтарь. Амулет сиял, как осколочек солнца, и проливал настоящий свет во мраке Девяти преисподних. Рассматривать деревья, грязь и стоячую воду – не слишком приятно, но куда занятнее, чем тыкаться по Девяти преисподним вслепую.
– Перкунас, Громовержец, услышь своего верного слугу! – рокочущим, громоподобным голосом позвал Тони. – Сотвори для нас, запертых в Девяти преисподних, то же, что сотворил ты для Утренней Звезды при ее обручении, даруй нам, молю тебя, Девять Солнц в Небе!
Он и раньше несколько раз поминал Перкунаса и Девять Солнц. Потому-то я и решил, что его бог будет достаточно силен и в Девяти преисподних.
Мы ждали, казалось, целую вечность (хотя время, конечно, в добровиртуальной реальности ничего не значит). И вдруг сияющий кусочек того, что раньше было янтарем, слетел с цепочки и устремился в черное небо. Вам, конечно, случалось загадывать желание на падающую звезду. Так вот, здесь, в Девяти преисподних, я загадал на поднимающуюся.
Сияющая искорка взлетала все выше и выше. Чем выше она поднималась, тем ярче становилась. Она разгоралась прямо у меня над головой, то есть над тем местом, где должна была быть моя голова.
Еще мгновение – и безрадостный мир вокруг нас озарила мощная вспышка, такая яркая, что, будь у меня реальные, а не виртуальные глаза, я мог бы ослепнуть. Небо оставалось темным, но на нем вдруг засверкали девять солнц. Они кружились самым восхитительным хороводом, какой я когда-либо видел.
Над Девятью преисподними разлился свет – впервые с тех пор, как Тот, Кто Зовется Мраком, устроил тут свое логово. Я наконец увидел все, что нас окружало.
Я могу ошибаться, но мне показалось, что каждое из Солнц освещало свою преисподнюю. Я видел все Девять преисподних. Все, что я могу сказать о них, это то, что они даже при свете одна другой хуже. Если Тот, Кто Зовется Мраком, создавал это место для собственного отдохновения, то, на мой взгляд, ему лучше было бы нанять профессионального декоратора.
И вот, одновременно и далеко, и близко, так близко что, казалось, протяни руку и коснешься, я заметил нечто, явно не принадлежавшее мрачным потусторонним джунглям.
– Джуди! – закричал я.
Мрак пытался спрятать ее, но не сумел, когда Девять Солнц Перкунаса засияли в черном небе. Лишь только я назвал имя моей любимой, как она оказалась рядом со мной. Я уже говорил, что образы добровиртуальной реальности отличаются от реальных. Понимаете, не то чтобы мне казалось, что Джуди следует приукрасить, но, увидев ее, я сразу понял, какой казалась Беатриче влюбленному Данте.
Данте не требовалась магия, чтобы видеть, но Данте был творцом и гением. А я – я простой чиновник АЗОС. Как бы то ни было, но я знал, что буду до конца дней хранить в памяти добровиртуальный образ Джуди.
И знаете что? Судя по выражению ее лица, я тоже не показался ей подурневшим.
– Спасибо, Дэвид, – сказала она. – Я уже начала бояться, что никогда не выберусь из этого кошмарного места. Я не теряла надежды, но стала беспокоиться. Когда Тот, Кто Зовется Мраком, прятал меня от вас в прошлый раз (не знаю, как давно это было), я усомнилась, что меня когда-нибудь найдут. Но вы все же нашли способ.
– Я тоже не терял надежды, – сказал я. – Я… – И тут свет, заливавший Девять преисподних, начал меркнуть. Я посмотрел на небо. Девять Солнц тускнели с каждой секундой.
– Нужно удирать, и немедленно, – испуганно сказала мадам Руфь. – Это жилище Мрака. Перкунас и Девять Солнц могли застать его врасплох, но не они здесь правят.
– Мадам Руфь права, – согласился Найджел Холмонделей. – Мы должны разорвать круг добровиртуальной реальности. Вспомните о своих телах, заставьте их разомкнуть руки. Быстро!
Я сосредоточился на теле, которое оставил далеко-далеко, в Уэст-Хиллзском Храме Исцеления. Для того чтобы вспомнить, что у меня есть руки, не говоря уже о том, чтобы пошевелить ими, потребовалось больше усилий, чем я ожидал. А в Девяти преисподних становилось все темнее, темнее и темнее! Я почувствовал, как Мрак окружает нас.
А потом я вдруг снова оказался в палате номер пятьсот сорок семь. Я все еще сжимал руки Тони Судакиса и мадам Руфь, следовательно, круг разорвал кто-то другой. Это было первое, что я понял, когда стащил с головы шлем добровиртуальной реальности. И только потом, щурясь на слишком яркий свет, я осознал, что Тот, Кто Зовется Мраком, на сей раз не попытался нас преследовать.
Понимаете, все это промелькнуло у меня в голове за доли секунды. А потом я перестал думать, потому что Джуди тоже сняла свой шлем. Она сидела на койке и смотрела на меня через плечо и улыбалась так ясно, как все Девять Солнц, вместе взятые.
Я улыбнулся в ответ. И Тони, и Найджел Холмонделей, и целитель Мурад, и даже констебль, который наблюдал за нею, – все заулыбались. Джуди была одета в чужую больничную рубаху из белоснежного полотна, которая держалась на спине с помощью пары не очень надежных завязок. Обнаружив это, она вскрикнула и повернулась так, чтобы мы видели только закрытую часть сорочки. Потом она обратилась ко мне:
– Дэвид, по-моему, ты должен познакомить меня со всеми присутствующими. Ведь вы вывели меня через добровиртуальную реальность, правда?
– Правда, – сказал я и выполнил ее просьбу. После всех «здравствуйте», «очень приятно» и «спасибо» я продолжал: – Ты говорила, что мечтаешь побольше узнать о новом открытии магов. Не думаю, что тебе еще раз захочется взглянуть на добровиртуальную реальность изнутри.
– Еще бы! – Она так встряхнула головой, что волосы разлетелись в стороны, – это присущее ей движение я заметил еще в день нашей первой встречи. Тут развеялись последние сомнения – Джуди вернулась в Наш мир, целиком и полностью. – И все же это было интересно, – добавила она. – Я узнала всех вас, хотя в добровиртуальной реальности вы выглядели немного иначе. Кроме тебя, Дэвид. Ты там ничуть не изменился.
Холмонделей и мадам Руфь как-то очень странно посмотрели на меня. Я сначала ничего не понял, и только потом до меня дошло: нужно быть человеком немыслимой добродетели – скажем, как брат Ваган, – чтобы сохранить свой привычный облик в добровиртуальной реальности. У меня загорелись уши.
– Должно быть, это от любви, – пробормотал я.
– Очень может быть, – поддержал меня Найджел Холмонделей. – В конце концов, если бы не ваша любовь к мисс Адлер, она бы навеки осталась в Иной Реальности.
От этого мои уши раскалились еще сильнее. Там, в Девяти преисподних, я видел идеальную Джуди, образ которой сохраню навечно, но она видела меня таким, как я есть. Что приятнее? Затрудняюсь ответить.
Констебль достал пергамент и перо. Среди всеобщих восторгов он один сохранял серьезность.
