узнаешь. Здесь даже по-своему уютно… Думаю, скромная заслуга в ее обустройстве принадлежит мне.
– Так вот зачем вы позвали нас на тот ужин: вы специально спровоцировали приступ барона! Думали, если мастер окажется с ним наедине…
Баронесса рассмеялась легко и мелодично, а потом склонилась к воде и поводила по ней пальцем, словно была не в силах удержаться, находясь в такой близости. Твилу бросало в дрожь при мысли о том, чтобы еще хоть краем ногтя коснуться этой обманчиво безмятежной глади. Она едва не лишилась рассудка за то недолгое время, что стояла в болоте. А Левкротта теперь навечно там…
– Нет, к тому времени я уже оставила надежду, что он поймет намек, и решила зайти с другого бока. – Баронесса встряхнула руку и выпрямилась. – Так что у тебя был выбор, Эшес: если так уж не хотел мараться о барона, мог бы повестись на очарование Твилы. А я так старалась: платье действительно ей шло. Всего-то и требовалось, что один маленький грешок… но ты и тут заупрямился. Это же надо: отыскать ее в моем доме (а это далеко не каждому под силу), чтобы после этого заночевать в коридоре… Нет, все-таки я ошиблась насчет твоего потенциала. На старости лет и вспомнить-то нечего будет, кроме того камешка…
– Значит, именно поэтому вы и предложили переехать в замок: так вам было бы проще подчинить его своей воле, тем или иным образом?
– Что? – удивился мастер, и Твила вспомнила, что он впервые об этом слышит, – она ведь не сказала мастеру, что баронесса приглашает их к себе.
– Ах это. О нет, то предложение пришло совершенно спонтанно. Просто мне стала куда интереснее ты.
– Я? – растерялась Твила.
В этот момент со стороны кустов послышалось хихиканье. Дитя хлопнула по коленям, как делают, когда подзывают щенка:
– Лубберт, это ты? Выходи, я тебя узнала!
В ответ куст заходил ходуном, из него высунулась исцарапанная физиономия, показала язык и снова спряталась.
– Пойду посмотрю, не поранился ли, – бросил мастер и направился к мальчику.
Баронесса проводила его задумчивым взглядом и продолжила, словно разговор и не прерывался:
– Ну, вернее, не совсем ты. Сама по себе ты, уж извини за откровенность, представляешь не слишком большой интерес. А вот твоя сущность обладает… полезными свойствами.
– Вы назвали меня Скользящей…
– Да, – кивнула баронесса, – но это не имя собственное – так называют всех, подобных тебе…
– И кто же эти они… я… кто я?
– Кто я? – хмыкнула баронесса. – Девочка, этим вопросом людской род задается с сотворения мира. А я моложе, чем выгляжу… Могу лишь сказать, в чем состоит твое небольшое отличие.
Твила невольно подалась вперед – не каждый день тебе разъясняют причину множества странностей, случившихся в жизни.
– Как ты, верно, уже заметила, жизнь не ограничивается этой реальностью. Их множество: помимо этой, есть еще сны, фантазии, мечты, воспоминания, искаженные представления – ночи не хватит перечислить их все.
– Но они ведь ненастоящие…
– Ненастоящие? – рассмеялась баронесса. – Осмелюсь напомнить о твоем весьма романтичном способе знакомства с будущим супругом. Но, как выясняется, даже встреча во сне еще не залог семейного счастья. Если хочешь знать мое мнение, ты сама причина своих несчастий: двери закрывают именно затем, чтобы их не открывали. Однако я слегка отвлеклась. Скажу по секрету, многие из обитателей перечисленных сфер возразили бы, что ненастоящая именно ты, тогда как они вполне реальны. Для вас они тени, для них вы. И кто прав? Нет, – она покачала головой, – каждая из реальностей имеет не меньше прав зваться настоящей, чем любая другая. Просто человек имеет ограниченный доступ в остальные, в то время как ты…
– …могу проникать в любую, – прошептала Твила.
– Да-да, иными словами, совать нос в чужие дела, – в голосе баронессы послышалось легкое раздражение.
– Ходить по краю, скользить…
– Не подумай, что это делает тебя какой-то особенной. У каждого свои таланты: кто-то может достать языком до кончика носа, кто-то потратить за ночь целое состояние (это тоже не так просто, как кажется на первый взгляд), ты же – вмешиваться в то, что тебя не касается. К слову сказать, не вижу в этом ничего похвального: подглядывать нехорошо.
Твила вспомнила свою ночную прогулку по обратной стороне дома баронессы.
– Значит, то, что я видела у вас той ночью… – Она вспыхнула, недоговорив.
– В трапезной? – безмятежно уточнила баронесса.
Твила отвела глаза и кивнула.
– Была моя фантазия, – ничуть не смущаясь, ответила та.
– Но почему мастер там… такой?
Собеседница пожала плечами:
– В ней он такой, каким хочу его видеть я. Слава небесам за другие реальности!
Они одновременно поглядели на мастера – тот сидел на корточках возле Лубберта и осматривал его царапины.
Было странно и немного жутко сознавать, что где-то там есть и другой мастер, с пустыми глазами и двумя рядами острых зубов. Ну и вкусы у ее светлости… Больше Твила туда точно соваться не будет! Главное, чтобы все не вышло само собой. Эта мысль натолкнула ее на следующий вопрос:
– А как это происходит?
– Как ты попадаешь из одной реальности в другую?
Твила кивнула.
– Такой вопрос лучше адресуй себе: деталями я, признаться, никогда не интересовалась. Но это у тебя в природе, так что, уверена, особых сложностей не возникнет – включи фантазию, поставь парочку экспериментов… Принимая во внимание недавний эффектный полет, это не должно занять много времени.
– И вы сказали, что мои свойства полезны…
– Да, – кивнула баронесса, – имелось в виду, для меня. Но ты умудрилась лишить их и этого чудесного свойства. А расклад был таким замечательным: Эшес избавляет мир от господина Данфера и остается с тобой здесь, либо же господин Данфер выходит победителем (признаться, ставила я все-таки на него) и остается с тобой здесь… Учитывая ситуацию, я была вправе ожидать пролития крови и умножения долга. Но все обернулось как обернулось. Не знай я о твоей полной неспособности выстроить интригу, решила бы, что это она и есть.
Твила поразмыслила над ее словами.
– Почему вы так хотели, чтобы я осталась?
Баронесса холодно улыбнулась:
– Кажется, Дитя на тебя благотворно влияет. Начинаю думать, что детей полезно время от времени сажать в подвал. Что до твоего вопроса… в моем доме так давно не звучал серебристый девичий смех, тебя устроит такой ответ?
– Если позволите, в вашем доме он никогда не звучал, ваша светлость, – подал вдруг голос господин Грин, к удивлению всех сторон.
Твиле показалось, что от этих слов волосы баронессы чуть потускнели, а сама она сделалась печальной, насколько могло быть печальным это безмятежное лицо.
– В вечер ужина
