Я отлетела назад и приземлилась на ягодицы, в то время как у меня над головой пронесся шквал коричневого, зеленого и белого. Изумленный селезень, сидевший незаметно в листве, пока я на него чуть не наступила, теперь летел прочь в другой конец здания, отчаянно взмахивая крыльями над рябью воды. У меня перехватило дыхание. Дуглас был главным обитателем пруда и ничего не боялся. Величественная водоплавающая птица когда-то была человеком и помощником Джекаби, пока его не застали как-то врасплох на страшной вылазке, и он пал жертвой проклятья. Джекаби так и не вернул ему былое состояние, поэтому Дуглас остался птицей, продолжая следить за архивами, прекрасно справляясь со своими обязанностями, особенно учитывая то, кем он был. Но чего не мог делать мой пернатый коллега, так это плакать человеческим голосом, а плачь не смолкал.
Дуглас, обычно такой невозмутимый, сбежал с места происшествия в такой панике, что я не на шутку забеспокоилось, что же его могло так напугать. Я собралась с духом и осторожно продвинулась вперед, отодвигая завесу из плюща в сторону. Оказавшись внутри, я будто попала в ледник. Влажный воздух сконденсировался в густой туман, а кусты на этой стороне пруда образовали укромную тенистую поляну. Мне потребовалось мгновение, чтобы разглядеть источник стонов и криков. Скрытая туманом в самом сердце теней стенала Дженни Кавана.
Дженни всегда являла мне себя в качестве неимоверной призрачной красавицы, одержимая живым смехом и легким изяществом — духом веселья и элегантности. Сгорбившаяся фигура передо мной воплощала нечто совсем иное. Она сидела, накрыв голову руками, всхлипывала и вздрагивала, словно котелок на огне, испускающий пар при кипении. Её волосы свисали влажными, спутанными прядями, прилипали к аспидно-серым рукам, как водоросли к мокрой скале. Платье на ней было ветхим, больше напоминая лохмотья, чем предмет одежды. Воротник оторванной тряпицей свободно свисал вдоль спины.
Холод немедленно вторгся в мою грудь, и я замерзла. Тело Дженни то вырисовывалось четче, то бледнело в завитках и вихрях тумана. От пристального вглядывания в туман у меня разболелись глаза, словно я пыталась рассмотреть отдельные детали на плохо проявленной фотографии. Очертания грязи и листьев под ней искажались и плавились, как горизонт в жаркий день. Весь воздух вокруг неё клокотал, будто в жерле вулкана, несмотря на жуткий холод.
Оказывается, я не дышала в течение нескольких очень долгих секунд, потому что, когда воздух ворвался в мои легкие, я чуть было не поперхнулась им. Дженни услышала мой вздох и подняла глаза. Ее лицо было словно мрачным отражением темных, бурных вод. Весь её вид говорил о том, что она не узнала меня. Пока она поднималась во весь свой рост, её тело дрожало от ярости, и на лице уже была не гримаса страдания, а гнева. Глаза привидения, сверлившие меня исподлобья, не излучали ни дружелюбия, ни сострадания. Её глаза были охвачены диким, необузданным безумием. Это приведение ничем не напоминало того духа, которого я знала.
— Ты не должна быть здесь, — сказала она шипящим, резким голосом.
Туман словно вскипел вокруг неё и она, будто демон из преисподней, бросилась прямо ко мне через поляну.
— Д-д-дженни? — пробормотала я едва слышно.
Когда я её нашла, она сидела не дальше, чем в двух футах от меня. И теперь, когда она неслась на меня, словно пушечное ядро, в её глазах мелькнуло узнавание. Спустя мгновение на её лице вместо гнева появилось смятение, а после она просто исчезла. Импульс её движения накрыл меня холодной волной, но без источника. Это был просто туман, который, не успев меня охватить, начал рассеиваться, а потом и вовсе бесследно исчез.
Тепло оазиса третьего этажа вернулось, но оно не спешило прогонять дрожь из моего тела. Я нетвердой походкой обошла пруд и ступила на поляну. Рядом со мной сел Дуглас и мы оба, молча, какое-то время просто сидели и смотрели на воду.
— Это было неожиданно, — сказала я наконец.
Дуглас неопределенно мотнул головой.
— Такое уже было? — спросила я. — А... и как часто такое с ней случается?
Дуглас расправил крылья и посмотрел на меня. Его глаза блестели, словно бусинки из черного дерева. Он был чудесным слушателем, и все же ужасно удручало, что он не человек, а всего лишь птицей.
Я вздохнула.
— Гмм, мне это не нравится.
Поскольку ужас испытанный мной еще несколько мгновений назад пошел на спад, я почувствовала боль за подругу, которая очевидно отчего-то испытывала такие мучения. Дженни всегда вела себя уверено. Она всегда была такой сдержанной, совершенно ничем не напоминая этого злостного призрака.
— Мы должны поговорить с ней, — решила я.
Дуглас склонил голову набок.
— Ты знаешь, о чем я. Я должна поговорить с ней. Прямо сейчас ей может понадобится друг. Пойдешь со мной?
Кряква встряхнула крыльями, вспорхнула с поляны, и, пролетев над прудиком к островку посередине, уселась на кресло сливового цвета, стоявшее там посреди кустарника.
— Хватило бы и простого «нет».
Я поднялась на ноги. Сложно было винить селезня за трусость. Я мысленно увидела глаза призрака, преисполненные холодной яростью, но потом сглотнула и прогнала видение прочь. Дженни не одна из тех одичалых существ. Она была моей подругой, и (эта девушка или призрак) нуждалась во мне.
Прежде чем спуститься по винтовой лестнице, я бросила взгляд на лужайку полевых цветов. Мама мне всегда говорила: «Даже незначительные жесты могут оказать наибольшее влияние».
Я достала фарфоровую вазу из шкафа у дальней стены, чтобы наполнить её подходящими цветами, пытаясь вспомнить, какие из них любила Дженни. Здесь было столько вариантов: от обыкновенных ромашек до редких экзотических цветов. Дженни могла сказать название любого цветка на этой лужайке. В дни затишья она водила меня туда-сюда, рассказывая какую пользу может принести то или иное растение. Но, похоже, все, что я смогла запомнить — это небольшое количество растений, из которых можно было бы сварить сусло.
Я остановилась перед изящным растением. Его длинный стебель, который тянулся вверх, обрамлял веер листьев и венчал широкий конус ослепляющих белых бутонов. Этот цветок напомнил мне о Дженни, бледной и красивой, но в то же время хрупкой. Я сорвала несколько штук и поставила их в вазу. Но мне показалось, что этому букету чего-то не хватает, поэтому я добавила фиолетовые цветы, в форме звездочек, свисающих с ползучих лиан в темном углу.
Я понесла вазу вниз на второй этаж. Дверь в мою комнату стояла открытой, будучи все еще заваленной избытком старинных безделушек с тех самых пор, как она служила шкафом для Джекаби. Комната Дженни находилась в другом конце коридора. Я поспешила к её двери и негромко постучала.
