Амбразуркин: Совершенно верно.
Полубрат: Кстати, я давно хотел у вас спросить.
Амбразуркин молча уходит, он не слышит вопроса. Он задумался о чем-то очень важном. Может быть, о материализме. Полубрат смешно взмахнул руками, будто бы посетовал на невнимательность Амбразуркина. А потом посеменил следом. Видимо, вопрос, который он хотел задать Амбразуркину, был не менее важный, чем размышления о природе материализма.
Сцена 2
Появляются Надеждина и Аркадий. Им нравится быть вместе. Они вместе хорошо смотрятся. То, что называется - приятная пара. Аркадий вообще на седьмом небе от счастья. Никак не может наговориться.
Надеждина: А ты помнишь наш последний день на Земле?
Аркадий: Меня доставили на стартовую площадку на вертолете, надели скафандр. Играла музыка.
Надеждина: Нет, не день старта, день, когда мы расстались.
Аркадий: День большой сковородки?
Надеждина: Почему сковородки. Какой сковородки?
Аркадий: Ты жарила котлеты. Неужели забыла? На большой чугунной сковородке. У тебя получались сказочно вкусные котлеты – настоящее произведение искусства. Никогда не пытался узнать рецепт. От одной мысли, что однажды наступит день, когда тайна будет раскрыта, и я, наконец, узнаю соразмерность ингредиентов необходимых для достижения этого кулинарного блаженства, мне становилось бесконечно грустно. Казалось бы, надо радоваться – смешай продукты в нужной пропорции, добавь оливкового масла, выдержи тепловой режим. И вот оно – счастье! Ан нет! Даже думать о такой возможности не было сил. Только из твоих рук, только по праздникам, только как награда за примерное поведение.
Надеждина: Не понимаю, причем здесь котлеты?
Аркадий: Могу только догадываться. Ты жарила котлеты, много думала, надо полагать, я тебя чем-то обидел, обида на меня оказалась непереносимой. Ты ушла, не считая нужным сообщить о своем решении. Я узнал о твоем бегстве только по вонючему чаду, распространившемуся из кухни по всей квартире. Сгорели котлетки. С тех пор воспоминание о твоем бегстве намертво скрепилось в моей голове с вонючим запахом сгоревшей сковородки. Я так и называю этот день – день большой сковородки.
Надеждина: Неужели я забыла выключить газ? Какой кошмар!
Аркадий: И не говори! Ужас!
Надеждина: Неужели ты не помнишь, из-за чего я так на тебя разозлилась?
Аркадий: Нет.
Надеждина: Стыдно признаться, но я тоже не помню. Конечно, мне это простительно, поскольку я сторона пострадавшая, а вот ты бы мог и запомнить, чтобы впредь не доводить дело до ругани.
Аркадий: А-а, вспомнил, ты говорила, что я ковырял в компьютере твоей любимой пилочкой для ногтей и сломал ее.
Надеждина: Это я потом придумала. А что – веская причина для разрыва.
Аркадий: Может быть, может быть. Послушай, а ведь у нас есть прекрасная возможность сделать вид, что ничего ужасного с нами не произошло. Как будто бы ты просто отправилась в магазин за кетчупом, а я ждал-ждал и дождался.
Надеждина: Мой поход в магазин занял целый год.
Аркадий: Нормально. Очереди, санитарный день, пробки на улицах, неурожай томатов. Нормально.
Надеждина: Но я не принесла с собой кетчупа.
Аркадий: Не придумывай. У нас на базе этого кетчупа хоть залейся.
Надеждина: Ты скучал без меня?
Аркадий: Тебя трудно забыть. Каждое утро я начинал с декламации стихотворения моего друга, посвященного нашей размолвке. Вместо зарядки. Парень очень близко принял к сердцу наши проблемы.
Надеждина: Ну-ка, прочитай.
Аркадий: Не веришь мне. А зря. Слушай.
Ты вчера назвала меня валенком.
И припомнились мне времена,
Когда я был парнишкой маленьким
И казалось, что жизнь так чудна.
Я по первому снегу куда-то бегу,
Распахнувши тулуп, по колено в снегу.
Ярко зимнее солнце светило.
И, устав, отдышаться никак не могу.
Как давно это, в сущности, было.
А потом ты сказала, что я идиот.
Я хотел возразить и открыл было рот,
И вдруг - образ, очерченный резко.
Ну, конечно же, он, Достоевский!
И тогда я тебе рассказал, как он жил,
Как писал, как страдал, как народ свой любил,
До каких сокровенных глубин доходил -
Я об этом тебе говорил.
Но, вздохнув, ты сказала, чтоб я уходил,
И что слушать меня у тебя нету сил,
Что я нуден и однообразен.
Что уже надоел, что уже утомил,
И вот тут я с тобой не согласен.
Ты пойми - ни к чему омрачать радость встреч,
Ведь любовь - как тепло, ее нужно беречь.
А иначе пожухнет, как в поле трава.
Это все не пустые слова.
И когда ты ушла, еще долго потом
Много правильных слов говорил я о том,
Что такое тепло, о людской доброте,
О любви, о борьбе, о мечте...
Аркадий: Да, забыл сообщить тебе еще об одном приобретенном мной в последнее время недостатке.
Надеждина: Надеюсь, ничего серьезного?
Аркадий: Некий пустячок. Не знаю, как и сказать.
Надеждина: Раз уж начал, то говори.
Аркадий: Хорошо. Я стал активным читателем.
Надеждина: Но ты и раньше любил читать.
Аркадий: Да, конечно. Но дело в том, что с некоторых пор я люблю читать книги, по которым снимают фильмы.
Надеждина:И сравниваешь текст и картинку?
Аркадий: Ага.
Надеждина: И рассказываешь всем, кто подвернулся под руку, о том, как неудачно снят фильм и как сильно он отличается от книги в худшую сторону.
Аркадий: Ага.
Надеждина: Хорошо, что ты меня предупредил. Если бы ты попробовал провести со мной подобный эксперимент, я бы, пожалуй, треснула по голове чем-нибудь тяжелым.
Аркадий: Я знаю. Вот и решил сообщить о своей вредной привычке заранее.
