Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли [сборник]

Стараясь говорить как можно спокойнее, Кейт объяснила, что не понимает.

— Цуливаенсис, — обратился к старушке Тор, — мы здесь не останемся, но… Цули, положи, пожалуйста, нож.

Во взгляде Цуливаенсис читалось веселье, а над левым запястьем зависло широченное тяжелое лезвие.

— Не обращайте внимания, мои дорогие, — щебетала она. — Со мной все в порядке. Я умру, как только буду к этому готова. С радостью. Наступили такие времена, что лучше не жить. Нет-нет. А вы ступайте и будьте счастливы. Я не потревожу ваше счастье своими криками. Вы не услышите ни звука.

Она вызывающе смотрела на них и дрожала мелкой дрожью.

Осторожно, почти мягко Тор забрал нож из ее трясущейся руки. Представление закончилось. Старушка тотчас сникла и без сил опустилась на ящик. Тор присел перед ней на корточки, медленно притянул к себе и обнял. Постепенно она ожила, оттолкнула его, попросила не валять дурака и принялась суетливо поправлять безнадежно рваное и грязное платье.

Придя наконец в себя, старушка с любопытством оглядела Кейт с ног до головы.

— Вы смертная, голубушка? — спросила она.

— Ну… да, — призналась Кейт.

— Это заметно по вашей мудреной одежде. Теперь вы знаете, как выглядит мир, если посмотреть на него с изнанки, да, голубушка? Что вы об этом думаете?

Кейт пока не знала, что думать. Тор уселся на полу у стены, откинул назад голову и прикрыл глаза, будто к чему-то готовился.

— Раньше между мирами не было столько отличий, — продолжала старушка. — Здесь жилось прекрасно, знаете ли, просто расчудесно. Ну, препирались немного между собой, не без того. Жуткие ссоры. Кровавые драки. Но в основном все шло замечательно. А теперь?..

Она испустила глубокий вздох и смахнула со стены невидимую крошку.

— Ох, теперь все плохо, — покачала она головой. — Очень плохо. Вы знаете, все на свете вещи влияют друг на друга. Наш мир влияет на ваш — и наоборот. Порой трудно сказать, в чем состоит это влияние. И далеко не всегда с ним можно смириться. Все стало очень плохо. Но наши миры так похожи. В том месте, где у вас стоит дом, здесь тоже будет какая-нибудь постройка. Пусть маленькая грязная хижина, или улей, или такое жилище, как это. А может, что-то более величественное, но все равно будет. С тобой все в порядке, Тор, милый?

Бог грома закрыл глаза и кивнул. Его локти лежали на коленях. На левой руке висела повязка из ночной рубашки Кейт, мокрая и растрепанная. Вялым движением он швырнул повязку в сторону.

— Что не улажено в вашем мире, — продолжала болтать старушка, — даст о себе знать и в нашем. Ничто не исчезает в никуда. Позорная тайна. Невысказанная мысль. У нас она может превратиться в нового могущественного бога или в комара, но появится обязательно. Могу только добавить, что в наши дни скорее это будет комар, чем новый и могущественный бог. Ох, как же много развелось комаров! И как мало осталось бессмертных богов…

— Как может остаться мало бессмертных? — заинтересовалась Кейт. — Не хочу показаться настырной, но…

— Знаете, голубушка, можно быть бессмертным и… бессмертным. Вот если правильно закрепить нож и броситься на него со всего маху, мы увидим, кто бессмертный, а кто нет.

— Цули… — предостерег Тор, не открывая глаз.

— Мы уходим один за другим. Да-да, Тор. Ты — один из немногих, кого это тревожит. Осталось мало тех, кто не пал жертвой алкоголизма или онкса.

— А что это? Какая-то болезнь? — осведомилась Кейт.

В ней опять закипала злость. На ночь глядя ее заставили выйти из дома, пролететь всю Восточную Англию на рукоятке молота. Теперь вдобавок ко всему приходится слушать бред одержимой самоубийством полоумной старухи и делать вид, что это очень интересно, а Тор как ни в чем не бывало сидит себе довольный.

— Это недуг, голубушка, которым болеют только боги, когда больше невозможно оставаться богом. Поэтому только боги ему и подвержены, вот.

— Понятно.

— На последней стадии ты ложишься на землю, спустя какое-то время из головы вырастает дерево — и все кончено. Ты срастаешься с землей, проникаешь в ее недра, проходишь по жизненно важным артериям, возрождаешься в виде мощного потока чистой воды, и вдруг в тебя вываливают огромную партию химических отходов. Сейчас трудно быть богом, даже мертвым.

Старушка похлопала по коленям и посмотрела на Тора, который, открыв наконец глаза, усердно изучал собственные костяшки и кончики пальцев.

— Кажется, у тебя сегодня назначена встреча, Тор?

— Хм-м, — не пошевельнувшись, пробурчал Тор.

— Слышала, ты объявил Час испытания в Великом зале. Это так?

— Хм-м, — сказал Тор.

— Час испытания, хм-м? Знаю, ты давно не ладишь со своим отцом, да?

Тор не собирался отвечать. Он не проронил ни слова.

— В Уэльсе, конечно, творилось полное безобразие, — продолжила Цуливаенсис. — Зачем только ты согласился? Да, я понимаю, он твой отец и отец всех богов, и отказать было трудно. Но Один, Один! Я давно его знаю. Тебе известно, что он пожертвовал своим глазом в обмен на мудрость? Разумеется, известно, милый, ведь ты его сын. Так вот, я всегда говорила, что ему следует отменить сделку и потребовать свой глаз обратно. Понимаешь, что я имею в виду, Тор? А этот ужасный Тоу Рэг… Вот кого надо остерегаться! Ладно, надеюсь, утром я все узнаю, да, Тор?

Тор встал, тепло обнял старушку, выдавил улыбку, но ничего не ответил. Мотнув головой, он подал Кейт знак, что им пора. Поскольку больше всего на свете ей хотелось уйти отсюда, то она не стала язвить и устраивать скандал из-за того, что с ней так обращаются. Вместо этого Кейт смиренно и вежливо распрощалась со старушкой и вышла в темную ночь.

— Так! Что теперь? Какие культурные мероприятия у вас по программе дальше?

Тор немного походил туда-сюда, осматривая местность. Затем вытащил молот, оценивающе взвесил. Вгляделся в ночное небо, сделал несколько ленивых взмахов, потом дважды крутанулся и запустил молот во мрак. Тот расколол какую-то скалу ярдах в десяти и вернулся. Тор легко его поймал, подбросил и снова поймал.

А затем повернулся к Кейт и впервые посмотрел ей прямо в глаза.

— Хотите увидеть?

По безлюдному перрону пронесся ветер, и Дирк едва не застонал от отчаяния: след оборвался. Сквозь нескончаемые стеклянные панели сводчатой крыши над перроном Сент-Панкрас струился холодный свет.

Луна освещала пустые железнодорожные пути, табло с расписанием, объявление о продаже проездных…

В дальнем конце перрона в арочном проеме маячили фантастические силуэты огромных газгольдеров, чьи направляющие колонны переплетались друг с другом непостижимым образом, как обручи иллюзиониста. Их тоже освещала луна. Она освещала все, только не Дирка.