провезенные мимо таможни. Подозрительный китовый ус, взятый, возможно, с выброшенной на берег туши, – но с той же вероятностью добытый на браконьерской охоте. Отдел контрабанды очень заинтересовался бы этими находками. В подсобке – именно там, где Петер разместил бы алтарь – обнаружились пять дохлых руконожек в стазисе.
У Честера был человеческий жир, закупленный в салоне липосакции, печень самоубийцы и даже рука славы.
Но в магазине не было ничего, что соотносилось бы с магией призыва.
- Что, тухляк? – понял Паттерсон, когда Делла и Петер, закончив обыск, вышли из подсобки.
- Полный. Нихера нет, - смахнула с волос пыль и паутина Делла. – Ладно, мужик, извини. Работай дальше. Хорошего дня!
Честер Берроуз механически, как заводной болванчик, кивнул. На человека, которому выпал удачный день, он не походил совершенно.
Когда Роксана сказала мне, что этого никчемного недомага взяли стражи, я даже не удивился. Все в этом мире конечно, все стремится к распаду и в конце концов им завершается. Почему моя маленькая авантюра с амулетами должны быть исключением?
Намного больше изумляли меня стражи. Они должны были стать лучшими из лучших. Хранители законности, воины, призванные оберегать и защищать. Но я предложил плату за возможность продавать в Большом городе амулеты – и эти деньги взяли.
О, я не хочу сказать, что стражи так уж плохи. Они проверили мои амулеты и признали их достаточно безопасными. Конечно, откат мог привести к неприятным последствиям, но дело редко кончалось чем-нибудь серьезнее сломанной ноги. Против такого стражи не возражали. Как не возражали они против кошельков, в которых исчезали деньги, чтобы снова появиться – но теперь у того, кто эти кошельки создал. Или против порошка, который поднимал настроение и утолял голод. Чудесная вещь для нервических, погруженных в недовольство собою женщин – до тех пор, пока эти женщины не валятся с ног от истощения.
Стражи на многое закрывают глаза – незаконные ингредиенты, легкие наркотики, кустарное оборудование. Такие вещи существуют всегда, их невозможно истребить так же, как невозможно убрать с улиц всю пыль. Да и зачем? Это ведь не оружие и не яд, не гримуары, обучающие темным ритуалам. Такие вещи безопасны, они почти не вредят. Так почему бы не заработать, разрешив то, что не требует разрешения?
Я платил – и стражи брали деньги. А когда Конфорту все-таки арестовали, я обратился к тому человеку, с которым был связан договором. Он обещал помочь. И он действительно вытащил Конфорту, и даже вернул ему амулет. Этот человек был восхитительно порядочен в своем пренебрежении законом.
Он же предупредил меня, что Конфорту все-таки допросят. Простая формальность, ничего серьезного – раз уж человека арестовали, с ним надо побеседовать. Но я не доверял Конфорте. Он был глуп, как мартышка, но все-таки пару раз заходил на скотобойню вместе с Артуром. Возможно, он ничего не видел. А может, и видел. Может, заметил детали, недоступные его пониманию, крохотному, как льняное семя, и запомнил их, сам не зная, что это такое и зачем.
Но если Конфорта начнет говорить… Если упомянет об этих деталях в присутствии человека, чей интеллект превышает интеллект моллюска… У меня могут возникнуть проблемы.
Я этого не хотел. Поэтому Конфорте пришлось уйти. Всю жизнь этот человек был совершенно бесполезен, но его смерть стала еще одной ступенью, ведущей к великой цели.
Конфорта был бы счастлив это услышать.
Глава 40
Выдвинуть комод в центр спальни и поставить на него монитор – это было смелое решение. Может быть, даже эксцентричное. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Ноутбука у Стэна не было, телевизор маячил только в отдаленной перспективе, а смотреть кино за столом Делла отказалась. И Стэн отлично ее понимал. Задница от жестких стульев приобретала форму и прочность кирпича, и процесс этот был безрадостным.
Протянув от системного блока удлинитель, Стэн воткнул его в розетку и нажал кнопку включения. Озабоченно зажужжал куллер, и по монитору, кокетливо помахивая хвостом, проплыл логотоип винды. Усевшись на кровать, Стэн открыл папку «Кино» - и завис.
Долг велел ему запустить «Цельнометаллическую оболочку». Бабингтон настоятельно рекомендовала художественные произведения, погружающие в травматический опыт. Воссоздать воспоминания, снова пережить их в безопасных и комфортных условиях, чтобы в полной мере осознать и принять собственные эмоции. Ну вот оно, высокохудожественное произведение. Вот они, комфортные условия. Так и до принятия недалеко.
Скривившись, как от зубной боли, Стэн прокрутил колесико мышки, изгоняя «Цельнометаллическую оболочку» за пределы экрана. Он вымотался физически, задолбался морально, а от последнего сеанса с Бабингтон до сих пор что-то гадостно дергалось внутри, вызывая желание лечь на пол и немножко поорать.
Нахуй. Просто нахуй. Не сегодня.
- Лови!
Стэн рефлекторно вскинул руки и поймал брошенный Деллой пакет чипсов.
- Что смотреть будем? - усевшись на кровать, Делла протянула Стэну открытую бутылку пива. По запотевшему стеклу сползали капли конденсата.
- «Светлячок». Охуенный сериал, тебе понравится.
Стэн переполз повыше и втиснулся между Деллой и развалившейся на подушке Мелочью. Потревоженная кошка открыла один глаз, потянулась и томно выгнулась, подставляя под ласку пушистое пузико.
- Не трогай, - предупредила Делла. Стэн и сам знал, что трогать не нужно, но Мелочь перекатилась с боку на бок, посмотрела призывно и скрестила передние лапки. Она была воплощением ласки и невинности – и Стэн не выдержал. Он зарылся пальцами в мягкий мех, почесывая плотный горячий живот. Кошка прищурилась, напряглась и сомкнулась на руке, как маленький живой капкан.
- Ай, блядь! – охнул Стэн, когда в него вонзились зубы и когти. – Ах ты ж пакость!
Перехватив Мелочь за шкирку, он с некоторым усилием отцепил ее от собственной ладони и отпихнул в сторону.
- Все, нафиг пошла! Больше я на это не поведусь!
Мелочь перевернулась на спину и растопырила лапы, завлекательно сияя через мех розовым пузиком.
- Нет, - уже не так решительно объявил Стэн. Царапины еще кровоточили, но суровая стальная непримиримость начала покрываться мелкими трещинами. И каждый томный взмах пухового хвоста увеличивал их количество.
Стэн понимал, что зазывная нежность Мелочи – это ловушка. Проблема была в том, что понимание ни на что не влияло. Чертова Мелочь била в дремучие первобытные рефлексы, и сопротивляться моральному шантажу Стэн не мог.
Притянув Деллу к себе на грудь, он снова облизал расцарапанную ладонь.
- Чего она меня так возненавидела?
- А ты поставь себя на ее
