— По видео, но из ее же дома, не из нашего поместья. Мне нужно было проверить кое-какие записи на ферме. В обычной ситуации я бы довольствовался видео, но мне неудобно было оставаться в нашей резиденции, поскольку те трое роботов знали, кто я такой, и могли в любой момент снова взять меня под стражу.
Бейли, чувствуя себя почти совсем хорошо, сбросил ноги с постели и увидел, что на нем надето что-то вроде пижамы.
— Принесите мне одежду, — недовольно сказал он. Дэниел повиновался, и Бейли, одеваясь, спросил:
— Где госпожа Дельмар?
— Под домашним арестом, партнер Элайдж.
— Что? Кто распорядился?
— Я. Она у себя в спальне под охраной роботов, и ей не разрешается отдавать им приказания, кроме тех, что касаются ее личных надобностей.
— И все это устроили вы?
— Роботы в поместье не знают о моем происхождении.
Бейли оделся.
— Я знаю, что обстоятельства против Глэдии, — сказал он. — У нее была возможность — и даже больше, чем мы думали. Она не прибегала в лабораторию на крик мужа, как говорила раньше, — она все время присутствовала там.
— И утверждает, что была свидетелем убийства и видела убийцу?
— Нет. Она ничего не помнит. Такое иногда бывает. Имелся у нее, оказывается, и мотив.
— Какой, партнер Элайдж?
— Тот, который я подозревал с самого начала. Я сказал себе: происходи дело на Земле и будь доктор Дельмар таким, каким его описывают, а Глэдия — такой, какой кажется, то я решил бы, что она любила его, а он любил только себя. Неясно было только, могут ли соляриане испытывать любовь или отвечать на любовь в том смысле, как это понимают на Земле. Я не мог полагаться на собственное суждение относительно их эмоций и реакций, потому и решил встретиться кое с кем. Не по видео — лично.
— Я не уловил смысла, партнер Элайдж.
— Не знаю, как вам и объяснить. Гены этих людей старательно подбираются еще до рождения, а после рождения проверяется правильность подбора.
— Я знаю.
— Но гены — еще не все. Окружающая среда тоже имеет значение и может привести человека к психозу, в то время как в генах заложена лишь склонность к определенному типу психоза. Вы заметили, что Глэдию интересует Земля?
— Заметил, партнер Элайдж, но счел, что это мнимый интерес, разыгрываемый с целью оказать на вас влияние.
— Предположим, что интерес неподдельный, переходящий почти в навязчивую идею. Предположим, что ее возбуждает одна только мысль о земных толпах. Предположим, что она против воли тянется к тому, что ее приучили считать грязным. Это уже психическое расстройство. Мне нужно было проверить, как будут реагировать соляриане на мое присутствие и как будет реагировать она. Вот почему я должен был любой ценой избавиться от вас, Дэниел. Вот почему я отказался от видеосвязи как метода ведения следствия.
— Почему вы не объяснили мне раньше, партнер Элайдж?
— Разве мое объяснение помешало бы вам выполнять свой долг, как предписывает Первый Закон?
Дэниел промолчал.
— Эксперимент удался, — продолжал Бейли. — Я встречался или пытался встретиться с разными людьми. Старый социолог держался стойко, но сплоховал в разгар беседы. Роботехник отказался встретиться со мной, несмотря на сильнейший нажим. При одной только мысли о встрече он перепугался совсем по-детски, стал сосать палец и плакать. Ассистентка доктора Дельмара, приученная своей профессией к человеческому присутствию, терпела меня, но не ближе, чем в двадцати футах. Глэдия же…
— Да, партнер Элайдж?
— Глэдия согласилась на встречу почти без сопротивления. Хорошо переносила мое присутствие и с течением времени чувствовала себя все более непринужденно. Все это вписывается в картину психоза. Она не против личных встреч; интересуется Землей; могла питать нездоровый интерес к своему мужу. Объяснение таково: сильное, для этого мира патологическое, стремление к личным контактам с лицами другого пола. Доктор Дельмар был отнюдь не тот человек, чтобы поощрять подобное чувство или разделять его. Ее это, должно быть, крайне угнетало.
— Достаточно, чтобы убить в миг исступления, — кивнул Дэниел.
— И все-таки, Дэниел, я думаю иначе.
— Возможно, не без влияния с ее стороны, партнер Элайдж? Госпожа Дельмар — привлекательная женщина, а вы землянин, и у вас интерес к обществу красивой женщины не является патологическим.
— Нет, не потому, — смущенно ответил Бейли. Холодный взгляд Дэниела уж слишком глубоко проникал в душу. Иосафат! Этот парень — всего лишь машина. — Если она убила мужа, то и на Грюера покушалась тоже она. — Он хотел было рассказать Дэниелу, как могло быть организовано покушение с помощью роботов, но удержался. Он не был уверен, как воспримет Дэниел гипотезу, согласно которой роботы невольно становятся убийцами.
— Она же покушалась и на вашу жизнь, — сказал Дэниел.
Бейли нахмурился. Он не собирался говорить Дэниелу об отравленной стреле, чуть было не попавшей в цель, — ни к чему было давать роботу лишний повод для торжества: мол, я вас предупреждал.
— Что вам наговорила Клорисса? — сердито спросил он. Надо было предупредить женщину, чтобы молчала, но кто же знал, что к ней явится Дэниел со своими вопросами?
— Госпожа Канторо не имеет к этому никакого отношения, — спокойно ответил Дэниел. — Я сам был свидетелем покушения.
— Но вас же там не было, — смешался Бейли.
— Я подхватил вас в последний момент и принес сюда — час назад.
— О чем вы?
— Разве вы не помните, партнер Элайдж? Убийство было задумано почти безупречно. Ведь это госпожа Дельмар предложила вам выйти на воздух? Я не присутствовал при вашем разговоре, но чувствую, что не ошибаюсь.
— Да, она.
— Может быть, даже чем-то выманила вас из дома? Бейли подумал о своем портрете, об окружающих его серых стенах. Неужели то был тонкий психологический ход? Неужели солярианка способна настолько глубоко интуитивно понять психологию землянина?
— Нет, — ответил он.
— Но она предложила пойти к декоративному пруду и посидеть у воды?
— Ну да.
— Вам не кажется, что она наблюдала за вами, отмечая, как вам становится все хуже?
— Пару раз она спросила, не хочу ли я вернуться в дом.
— Думаю, что она спрашивала не всерьез. Думаю, она видела, что вам становится плохо. Думаю, она могла бы даже толкнуть вас, хотя это было излишне. Когда я подоспел и подхватил вас на руки, вы медленно падали с каменной скамьи назад, в пруд, на глубину трех футов, где непременно бы утонули.
Бейли впервые после обморока припомнил свои ощущения.
