— Тайтрил Кипер, — представился красавчик.
«Интересно, почему тут у одних — нормальные фамилии, а другие называют лишь место рождения?» — этот вопрос Иван отложил в памяти, подумав, что пока это — не так уж и важно.
Еще пара постояльцев была похожа на гномов. Пока Иван не встречал вблизи ни одного представителя их племени. Однако эти бородачи не могли быть никем иным: у людей не бывает таких квадратных фигур и похожих на лопаты ладоней. По крайней мере, на Земле таких коротышек-культуристов — единицы. А здесь — сразу парочка, да еще не родственники, представились разными фамилиями:
— Вортфор Кхантанар, к вашим услугам!
— Фуфат Бубдан, к вашим услугам!
Общим у гномов было только сложение. Господин Кхантанар отличался черной бородой и попугаисто-яркой одеждой. Его камзол цветом мог соперничать с весенним небом, а рубаха — с яичным желтком. Довершали это эстетическое безобразие панталоны песочного цвета. Господин Бубдан тоже сиял — но не нарядом, а гладкой, словно отполированной, лысиной, одет же он был поскромнее. По крайней мере, его бурый в зеленую полоску костюм не вызывал желание зажмуриться.
На обычного человека из собравшихся за столом походил лишь господин Асвар Ге. На фоне нелюдей он выглядел более чем скромно. Обычный чиновник с незапоминающимся лицом. И одет в серое, словно припорошен пылью.
Пока длился обед, Иван успел вдоволь налюбоваться на временных соседей. Господа ели молча, словно разговоры за обедом запрещены правилами этикета. Неспешная беседа завязалась только во время десерта.
Говорили о ярмарке.
Лорд Морис (да, старик оказался лордом, именно так к нему и обращались) приехал в Кнакк только ради нее. Дед коллекционировал редкости и диковинки растительного царства. Он долго распространялся о влиянии отголосков темной магии на окраску цветов.
Гномы при упоминании о Черном Властелине дружно кривились. Похоже, это — потомки тех «подземных партизан», о которых рассказывал гоблин-дворецкий. Их интересовала продукция местных заводов. Господина Ге — тоже, правда, не с коммерческой стороны, а с государственной. На верфях Кнакка строили малотоннажные суда для императорского флота, вот столичный чиновник и прикатил проверять «расходование бюджетных средств».
«Ага, не зря я, глядя на него, о крысах подумал, — усмехнулся про себя Иван. — Типичный бухгалтер-аудитор».
Молодой эльф оказался представителем какого-то столичного издательства.
Пестрая компания, общих тем для разговоров — минимум.
Гномы немного порасспрашивали Ивана о модных новшествах, виденных в столице. Землянин, притворяясь полным гуманитарием, пробормотал что-то маловразумительно. Однако бородачи умудрились услышать упоминание о фотографии и уцепились за идею. Иван, как мог, рассказал о принципах получения дагерротипов. Выложил все, что помнил из курса школьной физики, в конец запутался и попытался нарисовать схему прохождения света через преломляющие линзы. Чувствовал себя Иван полным идиотом, но гномы смотрели на сыщика с нескрываемым восхищением.
— Оно и понятно, что такое пока только в имперской полиции водится, — солидно заметил господин Бубдан. — Это ж теперь как будет? Кажинного вора припечатают на такую пластинку, и любой будошник будет его в морду знать? Дело!
— И то верно! — закивал чернобородый Кхантанар.
Иван испугался, что его заставят рассказывать что-то еще, но тут в разговор вмешался младший из эльфов:
— Это похоже на Камни Остановленной Жизни, — сказал он, презрительно оттопырив нижнюю губу. — В книгах написано, что такие картинки крали у того, кто на них изображен, часть жизненной силы.
Землянин внимательнее взглянул на говорившего и осторожно поинтересовался:
— Что за Камни?
— Вы не знаете, — еще презрительнее скривился эльф. — Это же один из известнейших артефактов эпохи Черного Властелина!
«Опять этот властелин-пластилин, — ругнулся про себя землянин. — Сколько лет прошло, а про этого перца тут только и говорят. Да еще оказывается, что каждый полицейский должен наперечет знать все оставшееся от него барахло».
Впрочем, о Камнях Остановленной Жизни не знал не только Иван. Если старший эльф, который собиратель семян и корешков, одобрительно закивал головой, то остальные выразили на лицах искреннюю заинтересованность.
Тайтрил Кипер заметно приободрился, видимо, он относился к тому разряду существ, которые чахнут, если внимание общества сосредоточено не на них, и начал лекцию про то, что Черный Властелин изобрел множество полезных вещей, далеко обогнав в интеллектуальном развитии все остальное население континента.
Иван слушал вполуха, пока в речи красавчика не проскользнуло имя мага Амадеуса Суволли:
— В его коллекции много артефактов неясного назначения. Известно, что ими когда-то пользовались «мертвые маги» — помощники Черного Властелина. Но для чего?
Эльф сделал театральную паузу, и Иван счел возможным вмешаться в разговор:
— А вы видели коллекцию? Вы бывали у господина Суволли?
— Не только видел, но и зарисовал некоторые из самых известных артефактов! — хвастливо заявил господин Кипер. — Конечно, в издательстве мне предлагали воспользоваться этой вашей коробкой со стекляшками, но они не могут передать ни цвет, ни фактуру предмета.
Иван сделал вид, что согласен:
— Несомненно: создать изображение, полностью передающее впечатление, способен только хороший рисовальщик.
Обрадовавшись тому, что новый знакомец разделяет его взгляды, эльф завел разговор о готовящемся каталоге редкостей и артефактов эпохи Черного Властелина, находящихся в частных коллекциях:
— Уже издан один том, посвященный столичным музеям…
Иван кивал и поддакивал, но стремился перевести разговор на убийство мага.
— Чрезвычайно трагическое происшествие, оно может сорвать мою работу, оно уже сорвало, три дня ушли впустую! — закатил глаза Тайтрил Кипер. — Но надеюсь, что после похорон наследница позволит мне завершить работу!
— Вы общались с господином Суволли? Каким человеком он вам показался? — продолжал гнуть свое Иван.
— Очень милый, очень обязательный… в какие-то дни он сам не мог принять меня, но распорядился, и мне помогал его камердинер. Удивительно: гоблин, а так вышколен! С ним можно даже поговорить!
— А могли ли у господина Суволли быть враги? Вы ничего не слышали об этом в столице?
— Нет, — эльф задумался. — А почему вас так это интересует?
— Я веду расследование смерти господина Суволли, — ответил Иван. — Хотелось бы знать о нем все. Каким он был, с кем общался. Вы — не родственник, ваше мнение независимо, поэтому и ценно.
— Не может быть! — воскликнул красавчик. — Но…
— Почему же не может быть? — удивился такой реакции землянин.
— Но я почти не знал господина Суволли, мы разговаривали лишь пару раз, потом работать с коллекцией мне помогал этот гоблин.
— Порой какая-нибудь деталь, совершенно невинный на первый взгляд факт могут очень помочь в расследовании. А люди, постоянно живущие вместе, просто не замечают таких мелочей.
— Сожалею, но ничем не могу помочь, — резко ответил эльф.
Иван пожал плечами:
— Мне тоже жаль, — пожал плечами Иван. — Да, а на похороны вы пойдете?
— Конечно, конечно, было бы неприличным не почтить память…
* * *
Ивану не сразу удалось уснуть, хоть и устал он зверски.
Ночь выдалась слишком душная.
Землянин ворочался на непривычно мягкой постели, снова и снова прокручивая в голове события последнего дня.
Больше всего, его интересовало, почему он оказался втянутым в эту историю.
О том, как произошел сам перенос, Иван не думал.
Магия! Магией можно объяснить все, что угодно.
Но почему именно он попал в чужой мир? В фэнтези герой обычно разочаровывался в своей никчемной жизни и гиб каким-нибудь экзотическим способом.
Когда ставили «Двенадцатую ночь» Шекспира, кто-то из девчат, учившихся на филфаке, притащил монографию о кельтском эпосе. Там было написано, что, дескать, «полые холмы» — это символ загробного мира. Герой сказки умирает и попадает в царство мертвых. Эльфы — духи природы, то есть существа потусторонние, вроде привидений. Современные писатели сохраняли эту традицию, хотя у них нелюди порой бывают живее всех живых. Но все же «попаданец» мог где-то очутиться лишь после смерти. Стараясь хоть как-то обосновать перемещение своих героев в «иномирье», авторы наперегонки выдумывали самые нелепые способы гибели этих несчастных.
