– Я уже почти полностью выплатила кредит по карте благодаря поездкам. У меня осталось сто пятьдесят в месяц плюс тысяча долларов из кредита на учебу, так что все реально. – На самом деле в колледже не согласились предоставить академический отпуск в счет кредита на учебу. Она, конечно, блефует, но больше не может жить в таком напряжении. – Да это не так и много для частного детектива.
Обычная цена – 75 долларов в час, но он предложил 300 в день, 1200 в неделю. Четыре тысячи за месяц. Ей нужны деньги на четыре месяца, хотя детектив говорит, что уже недели через три сможет сказать, насколько все реально. Не очень большая цена за информацию: за то, чтобы знать и найти ублюдка. Особенно теперь, когда полиция неохотно отвечает на ее вопросы. Похоже, с их точки зрения, это просто нездорово так интересоваться собственным делом, да и мешает к тому же.
– Очень интересно, – равнодушно-вежливо подытоживает Рейчел, закрывает папку и протягивает ее Кирби. Однако девушка не торопится взять ее обратно. У нее заняты руки – она, не останавливаясь, ломает палочки.
Хрясь. Мама кладет папку между ними. От снега та быстро становится мокрой.
– Сырость в доме усиливается, – закрывает тему Рейчел.
– Мама, этот вопрос должен решать хозяин жилья.
– Ты же знаешь Бьюкенена, – усмехается Рейчел. – Он не придет посмотреть, даже если дом обрушится.
– Может, тебе стоит сломать несколько стен и убедиться в этом. – Кирби не может не съязвить. Только так можно реагировать на чепуху, которую несет мать.
– Мне нужно обустроить студию на кухне. Там больше света. В последнее время я чувствую, что мне нужно больше света. Может, у меня онхоцеркоз?
– Я говорила тебе – выброси этот медицинский справочник. Глупо заниматься самодиагностикой.
– Да нет, вряд ли. Где бы я подхватила речного паразита? Скорее, это дистрофия Фукса.
– А может, ты просто стареешь, и пора с этим смириться? – огрызается Кирби. Но мама такая печальная и потерянная, что девушка жалеет о своей резкости. – Я помогу тебе перенести вещи. А еще мы можем разобрать подвал: посмотрим, что продать. Там наверняка найдется что-нибудь ценное. Один печатный станок потянет на пару тысяч долларов. Выручишь кучу денег! Могла бы взять отпуск на несколько месяцев. Закончила бы «Мертвую Утку». – Последняя мамина работа – история о любопытном утенке, который путешествует по миру и расспрашивает мертвых, как они умерли. Например:
– А как вы умерли, мистер Койот?
– Понимаешь, Утка, меня сбил грузовик. Я не посмотрел налево и направо, когда переходил улицу, и теперь превратился в закуску для ворон. Такая вот грустная история… Но я благодарен судьбе за все.
Все истории заканчиваются одинаково. Животные погибают разными ужасными способами, но отвечают всегда одинаково. В конце концов Утка сама умирает и осознает, что пребывает в печали, но преисполнена благодарности за все, что имела при жизни. Мрачная псевдофилософская хрень, которая, наверное, идет «на ура» у издателей детских книг. Наподобие той идиотской книги о дереве, которое в результате постоянного самопожертвования становится исписанной граффити скамейкой в парке. Кирби всегда ненавидела эту историю.
По мнению Рейчел, она не имеет ничего общего с тем, что случилось с Кирби. На самом деле это про Америку, где все считают, что со смертью нужно бороться, а это странно для страны, которая верит в загробную жизнь.
Рейчел же пытается показать, что смерть нормальна. Неважно, как ты живешь и как умрешь, результат всегда один и тот же.
Так она говорит. Но начала она эту работу, когда Кирби лежала в реанимации. А потом все уничтожила, разорвала каждую отвратительную иллюстрацию и начала рисовать все заново. Появилась новая серия красочных рассказов про милых зверюшек, которая осталась незавершенной. А ведь детская книга и не должна быть большой.
– Значит, твой ответ «нет»?
– Просто мне кажется, не стоит напрасно терять время, девочка моя. – Рейчел похлопывает дочь по руке. – Жизнь продолжается. Не лучше ли заняться чем-нибудь полезным? Вернуться в колледж.
– Ну да. Это действительно полезно.
– А кроме всего прочего, – мечтательный взор Рейчел скользит по глади озера, – денег у меня нет.
Бесполезно, маму не вытащить из этого состояния. Раскрошенные палочки выпадают из замерзших рук на снег. Теперь отсутствие – ее обычное состояние.
Светлокожего парня Мэлком замечает сразу. И не только потому, что недостатком меланина местные не страдают. Обычно таких парней можно увидеть за рулем проносящихся мимо автомобилей. Однако попадаются и на своих двоих, начиная от отъявленных негодяев с желтыми глазами, гусиной кожей и трясущимися руками и заканчивая адвокатами в дорогих костюмах, приезжающими сюда из центра каждый вторник, а в последнее время и по субботам. Такой эгалитарный квартал. Однако надолго никто из них не задерживается.
Этот же парень стоит себе на ступенях заброшенного многоквартирного дома и по-хозяйски оглядывается по сторонам, будто он тут все купил. А может, так и есть? Ходят же слухи, что собираются реконструировать и благоустраивать район Кабрини, но нужно быть конченым придурком, чтобы подписаться на это в Энглвуде с его полуразрушенными, разваливающимися постройками.
Неудивительно, что их и сдавать-то перестали. Давным-давно поснимали трубы, медные дверные ручки и все остальное, что могло сойти за викторианский стиль. Пустые окна, прогнившие полы да династии крыс, живущие друг на друге: бабушки, дедушки, мамаши, папаши и подрастающее поколение – все в куче. Эти развалины годятся только для наркоманского притона. К тому же в таком квартале. Само за себя говорит.
«Не риелтор», – понимает Мэл, наблюдая, как мужчина спускается со ступеньки на потрескавшуюся дорожку и прошаркивает по почти стершимся классикам. Мэл уже принял дозу, и наркотик осел в кишках, превращая их в цемент. Так что спешить ему некуда, весь день можно посвятить странному белокожему.
Чувак пересекает площадку, обходит остатки выброшенного дивана, проходит под ржавой стойкой, где когда-то висела баскетбольная корзина, пока ребятня ее не умыкнула. Самому себе вредить – вот что это такое! Как ходить до ветра против ветра.
И не полицейский, судя по одежде. Одет плохо – в свободные темно-коричневые брюки и старомодную спортивную куртку. Судя по костылю под мышкой, мужик сунулся в неподходящее место и ему накостыляли. Скорее всего, заложил в ломбарде больничную палочку, вот и таскается теперь с этим старьем. А может, он вообще не обращался в больницу, потому что есть чего скрывать. Придурковатый он какой-то…
