Полог шатра приподнялся. На пороге выросли красноармейцы. Они молча оглядели маленькую группу. Один из них достал лист бумаги и прочитал:
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ВОЕННОГО СУДА ЗАНГЕЗУРСКОЙ АВИААРМИИ:
Банкир Вестингауз, член комитета фашистов, участник заговора против Союза, приговорен к смертной казни через повешение. Гражданин Монморанси, член комитета фашистов, участник заговора против Союза, претендент на французский престол, приговорен к смертной казни через повешение. Гражданин Поль...
— Да он умер! Выведите арестованных на место казни.
Красноармейцы обступили виконта и банкира. Вестингауз дико вскрикнул и упал в обморок. Монморанси оглядел палачей с вежливым спокойствием.
— По крайней мере, — сказал он медленным голосом, — мне не придется умереть своей смертью!
И достойный потомок Бурбонов позволил палачам поднять себя под руки и потащить к месту казни.
Между тем другой отряд красноармейцев во главе с рабочими медных рудников рыскал по исковерканной, перевернутой землетрясением, неузнаваемой местности, взрывая скалы, стуча молотками, оглашая воздух зовами и криками. Они искали погребенных рабочих.
Наконец они добрели до круглой земляной ямы. В утреннем свете на дне ее были видны очертания безжизненных человеческих фигур.
— Веревку! — крикнул красноармеец. — Братцы, спускайте меня вниз!
Через полчаса Ребров и рабочие были вытащены из ямы, оживлены глотком крепкого рома и согреты сияющим утренним зангезурским солнцем. Но ни Грэс, ни Лори не находились в их числе.
Глава пятьдесят пятая.Грэс выходит из класса
Грэс пришла в себя от какой-то мягкой подушки, залепившей ей лицо. Подушка перевалилась на шею и замурлыкала. Это был ее собственный кот, ободранный, голодныи и холодный, отыскавшим свою хозяйку после многочисленных похождений на воде и на суше.
Грэс вздохнула и приподнялась. Тело ее ныло, голова кружилась. Она увидала себя в небольшой расщелине, рядом с безжизненным телом Лори. Лицо его было спокойно и розово, губы сжаты, брови нахмурены — Лори спал обыкновенным человеческим сном. Грэс схватила кота и посадила его на Лорину грудь.
Почетный корреспондент Грэс немедленно поднял хвост, затрубил песню и пошел колесить по новому месту, пока не добрался до подбородка. Здесь он остановился, поднял лапку и мазнул Лори по носу. Вслед за этим последовало чиханье, потом зевота, потом богатырская гримаса, и веки Лори приподнялись над смеющимися глазами.
— Мы спасены! — прошептала Грэс. — Надо встать и выкарабкаться.
Лори повернул к ней голову. Это был нежный, детский взгляд, длившийся только секунду. Он вскочил, подавая ей руку.
— Но что с вами? — вырвалось у него изумленно.
Грэс была полураздета, платье ее висело клочьями, ножки голы и исцарапаны, волосы полны земли и камней. Он посмотрел вниз, на самого себя: у пояса его висели обрывки каната из лоскутьев женского платья, чулок и лент.
— По-видимому, вы тащили меня на своих плечах, — проворчал он странным голосом, — нелепая женщина!..
— Спасибо, — ответила Грэс насмешливо. — Это была величайшая нелепость с моей стороны, тем более что вы могли бы там задохнуться, не вытащи я вас из гранитной жилы.
Лэн не ответил. Он помог ей встать, взял ее под руку и сделал несколько шагов из расщелины. Кот бежал перед ними, трубя песню и показывая дорогу. Они шли, тесно прижавшись друг к другу, и ничуть не спешили выбраться. Лори молчал.
Но вот расщелина кончилась, и перед ними как на ладони открылась долина рудников, горный склон, увенчанный палатками, крытые белые тропинки, полные каких-то незнакомых людей с палками, шестами и мулами. Лори остановился и повернул к ней голову.
— Сейчас эти люди будут здесь. Поцелуйте меня, милая! Только один разочек, как тогда!
Он глядел умоляющим взглядом на ее губки. Ей нравилось видеть его бледным, тихим, просящим. Она, улыбаясь, приблизила свое лицо к его побледневшему, серьезному, изменявшемуся лицу и вдруг звонко расхохоталась и оттолкнула его от себя.
— Не думаете ли вы, Лори Лэн, что это зверская эксплуатация с вашей стороны, эксплуатация беззащитных людей другого класса?
С этими словами она легко, как козочка, прыгнула вниз и исчезла за поворотом.
Лори провел рукой по лицу. Он не успел ни ответить, ни опомниться, как толпа его старых товарищей с Ребровым во главе показалась на тропинке. Все были спасены, все до единого, кроме старого Гнейса.
— Лэн, дружище, обнимите меня!.. — крикнул Ребров взволнованным голосом. Глаза его сияли. — Мы не напрасно потрепали наши косточки в этой проклятой шахте! Война начата и кончена! Союз победил! В Германии и Франции борются за советский флаг!
Лэн вскрикнул и как сумасшедший кинулся на шею Реброву, переходя из рук в руки.
Никто не пострадал слишком сильно. Истощенных вели красноармейцы. Они шли и шли, обнявшись, сплошною цепью, пока не показались перед ними ворота медных рудников, с часовым у входа. И в ту же минуту — не успели они распахнуть их — во всю мочь зазвонил сигнальный колокол металлургического завода. Он гудел, будя тысячекратное эхо.
— Что это значит? — крикнул Ребров. — Вперед, ребята!
Толпа кинулась на звон и остановилась в изумлении.
Под сигнальным колоколом, с веревкой в руках, стояла бледная кудрявая женщина, с плащом, накинутым поверх лохмотьев. Она глядела на рабочих упрямыми серыми глазами.
— Я зазвонила в колокол... — Голос ее дрогнул и прервался. — Зазвонила в колокол, чтоб обвинить вот этого человека!
Маленькая ручка указала на бледного Лори, выступившего из толпы.
— Этот человек — отец моего будущего ребенка! И он хочет, чтоб я — тунеядка, паразитка, капиталистка, жена банкира — воспитала нового лишнего человека для враждебного вам класса, потому что он не хочет взять ни меня, ни его!
— Черт возьми, Лори, — пробормотал Ребров, поворачиваясь к своему другу, — теперь вам придется...
— Вывести меня из буржуазного класса! — победоносно закончила Грэс, кидаясь на грудь к Лори Лэну.
Глава пятьдесят шестая.Необычайное открытие Зильке
Толпа не успела еще опомниться, как в воздухе застрекотала белая стрекоза, снизилась, раскрылась и выпустила на полянку тощего слугу доктора Гнейса.
Зильке был взъерошен и зол, хотя петлицу его и украшала красная ленточка, а его спутник, молодой красноармеец, обращался с ним чрезвычайно почтительно.
