Ознакомительная версия.
— Я не приму ваши правила игры. Мне уже все равно, и я не знаю почему… но я… слышу свое сердце, и… нельзя судить обо всем по одному… — он вдруг понял, что не обязан ничего объяснять, и коротко закончил: — Я выбираю Свет.
В следующее мгновение Федя увидел все вокруг будто в ином измерении. Лицо мужчины исказилось до неузнаваемости. Глаза налились кровью, лицо стало пепельно-серым, изборожденным глубокими зеленоватыми морщинами, появился страшный оскал зубов. В аквариуме за его спиной вода стала серофиолетовой, в ней плавали жуткие скелеты рыб. Федя вскрикнул, отпрянув назад. Через секунду видение исчезло и все стало так, как прежде.
— Ты хорошо подумал? — мужчина едва сдерживал ярость.
— Да. И свое решение я не изменю.
— Глупый мальчишка! — прошипел Саммаэль. — Ну так я заставлю тебя это сделать!
Очертания комнаты размылись, закружились грязно-серыми хлопьями, превращающимися в бесконечную паутину. Воздух потемнел, будто в нем гигантской кистью размешали мрак. Комната исчезла совсем. Минута — и Федя стоял словно в центре вселенской темноты, куда со всех сторон к нему слетались черные тени. Тот самый кошмар, который снился ему много раз, повторялся наяву…
— Дэя!!! — в отчаянии позвал юноша, и тут в голове ясно прозвучали слова старой цыганки:
«Когда свет померкнет, помни: свет всегда живет внутри тебя».
Федя, смутно понимая, что делает, поднял руки, подобно тому, как это делал Ариас, и из его ладоней полился яркий золотистый свет, лучи которого растеклись во все стороны и образовали над юношей большой прозрачный купол. Тени исступленно бились об этот купол, но он становился лишь прочнее. Удерживать свет становилось труднее с каждой секундой: руки налились свинцом, от живота к плечам невыносимым жаром будто прокатывался огненный шар. Феде казалось, что он сгорает… Перед глазами поплыли желтофиолетовые круги… Тени то ли исчезли, то ли Федя уже их не видел… Окончательно потеряв силы, юноша упал без чувств.
Федя пришел в себя, провел ослабевшей рукой по холодному, невероятно гладкому полу. Тишина. Ни шороха, ни звука. Юноша медленно поднялся, осмотрелся вокруг: он находился в центре огромного круглого зала с темносиними сводами, поблескивающими призрачным мягким светом. Здесь никого не было. Однако явно ощущалось чье-то незримое присутствие, напряженное и ожидающее действия. В какой-то миг Феде даже показалось, что он услышал чье-то прерывистое дыхание. Стало не по себе. Кровь стыла в жилах… Взгляд остановился на двух прямоугольных объемных конструкциях внушительных размеров. Они парили высоко в воздухе, сотворенные неведомой силой, впечатляющие исключительной точностью и совершенством линий. Справа — ослепительно белая, словно вобравшая в себя весь свет Вселенная, спрессованная в прямоугольник. (Или живущая в нем? Или это лишь вход в бесконечность?) Слева — беспредельно глубокая тьма, похожая на черную дыру, которая готова поглотить каждого, кто лишь прикоснется к ней. Федя невольно сделал несколько шагов в сторону: даже рядом стоять с этой пугающей бездной было страшно. Все вокруг было пропитано мощными энергиями, в воздухе время от времени мелькали яркие вспышки красноватого света. Созидание и разрушение не сталкивались здесь друг с другом. Они сосуществовали и ждали чего-то третьего. Литвинову подумалось, что весь мир сейчас разделен на две части: на белое и черное, а он находится в зоне небытия, вне Добра и Зла. И юноша вдруг понял: «третье» — это он сам.
Федя не знал, смеяться ему или плакать. Вот она, цель. Две двери, белая и черная. Врата. Цель, к которой он шел через все испытания, через страдания и боль. И теперь, после всего пережитого, осталось одно, самое важное: открыть Врата. И все. Но как это сделать? Взлететь, подобно Икару, и сгореть на Солнце?
— Отпусти Ключ, — прошептала Дэя.
Федя достал Ключ, положил на ладонь. Руку пронзила острая боль: от артефакта било током, Ключ дрожал, точно живой. Металл нагревался все сильнее…
— Ты знаешь, какие Врата я хочу открыть, — тихо сказал юноша Ключу, не зная, каким образом еще привести его в действие.
Ключ резко оторвался от руки, взмыл в воздух и направился… к ЧЕРНЫМ ВРАТАМ???!!!
— Не-е-е-е-е-т!!!! — Федя инстинктивно кинулся за Ключом, но тут же в страхе остановился: от черных Врат на него повеяло таким холодом и ужасом, что сделать даже шаг в их сторону казалось невозможным. — Стой!!! Я запрещаю тебе открывать темные Врата!!!!
Ключ неподвижно завис в воздухе. Юноша облегченно выдохнул.
— Взгляни на свой Сосуд, — непонятно откуда прозвучал мягкий, спокойный, глубокий женский голос.
Литвинов даже не удивился. Он кожей чувствовал, что далеко не один в этом зале. Дрожащими руками юноша достал Сосуд, в котором виднелось много светлых прожилок. Но он более чем наполовину был… черный.
— Но почему?!! — в отчаянии прокричал Федя. — Почему?!!
— К тебе снова вернулись ненависть и гнев, они стали даже сильнее, чем раньше, — ответил тот же голос. — Да, смерть Олега была не случайна. И когда до тебя дошла истинная суть происходящего, ты перестал считать Свет Светом. Ты не посмотрел в свой Сосуд, ты думал, раскаяние и прощение тогда очистили все, но сейчас в твоем сердце вновь поселилось осуждение. Ты не простил Ариаса, по чьей вине погиб Олег. И, главное, сейчас ты не можешь простить себя. Твой Сосуд по-прежнему черен.
— Как мне открыть светлые Врата?!
— Ты можешь их открыть, но очень дорогой ценой.
— Какой?!
— Ценой собственной жизни.
Федя побелел как полотно, перед глазами все закружилось… Умереть прямо сейчас, здесь, по собственной воле… Потрясенный, юноша сел на пол. Мысли исчезли, в душе образовалась зияющая пустота, не желающая понимать и принимать то, что он услышал. Подросток ощутил, как сильно бьется сердце, будто отмеряя оставшиеся минуты. Образы пришли сами, пронеслись жуткими видениями, навсегда впечатавшимися в память: Ириша, та, какой он видел ее в «черном» будущем, с обожженным лицом, измученная, изможденная; умирающая мама… Город, погребенный под черной пылью, темный, с мертвыми глазницами окон… Дети на обгоревших улицах, умирающие от истощения и ран… Он не может позволить этому произойти!!! Да, он умрет, умрет здесь и сейчас. Только…
Он уже не раз близко подходил к смерти, но никогда еще она не была такой пугающе реальной. Как ни было плохо в иные моменты, но никогда еще всерьез не осознавалось, что это действительно случится. И теперь нужно самому сделать шаг, ступить за грань… Тело, такое молодое, сильное, живое, отчаянно сопротивлялось. Безграничный ужас сковал остатки мыслей. Что будет с мамой, с Ириной?.. Мозг лихорадочно цеплялся за все, что только можно, искал причины остаться, придумывал важные, веские оправдания… Черные сомнения снова всколыхнулись неистовой волной, ненависть и разочарование показались такими приятными, спасительными… Он не обязан вот так расплачиваться за чужие ошибки!!! Ему всего шестнадцать!!! Но… сколько лет будет Ирине, когда она, сидя на обуглившейся скамейке, поднимет на него взгляд, полный слез?.. А Яну?.. Вдруг вспомнилось, какой желанной казалась смерть тогда, в плену у скробов. Жить, видеть нечеловеческие страдания близких и знать, что ты мог это предотвратить, но не сделал последний шаг? Не страшнее ли смерти такая жизнь?
Ознакомительная версия.
