— Он говорил, что утром намерен встретиться с вами в Монреале, — сказала Молли.
Опять Молли выслушивает ответ.
— Ой, Боже мой, — наконец вымолвила она и повесила трубку.
— Ну что там? — встревоженно спросил я.
— Он сказал, что думал прийти сюда повидаться с Хэлом дня через три. А в Монреале они и не собирались встречаться ни сегодня, ни завтра, и вообще разговора об этом не было.
— Зачем же он говорил нам неправду? — в недоумении задал я вопрос.
— Бен, смотри-ка!
Молли держала в руках конверт, адресованный ей, который она обнаружила под стопкой белья. Внутри конверта лежала второпях написанная записка:
«Снупики! Простите меня, пожалуйста, и поймите… я не мог сказать вам, знал, что вы всеми силами стали бы удерживать меня, поскольку уже потеряли однажды. Потом вы все-таки поймете.
Люблю вас, папа».
Молли, хорошо зная характер своего отца, а точнее — его приверженность скрупулезно собирать и хранить всякие документы и бумаги, кинулась искать и в конце концов нашла то, что искала: в одной из комнат, которую Хэл приспособил под свой рабочий кабинет, в письменном столе лежала тонкая коричневая папка, растягивающаяся гармошкой. В ней среди разных личных бумаг, которые ему, по-видимому, были нужны для затворнической жизни — банковских счетов, расписок, фальшивых удостоверений личности и прочей мелочи, — оказались и несколько листочков, из которых выяснилась следующая картина.
В почтовом отделении в близлежащем городке Сент-Агат Хэл держал под чужим именем абонементный ящик, через который в последние две-три недели он получил несколько документов.
Одним из таких документов оказалась фотокопия расписания слушаний специального сенатского комитета по разведке, которые должны вестись открыто и передаваться по телевидению по всей стране. Одно из таких слушаний назначено сегодня на вечер и должно проводиться в Вашингтоне, в сенате Соединенных Штатов, в Капитолии, в Оленьем сенатском административном здании, в зале номер 216.
Один из пунктов повестки дня был подчеркнут красным фломастером: сегодня перед комитетом в 19.00 — до срока остается чуть меньше пятнадцати часов — должен предстать «неизвестный свидетель».
Теперь я понял все.
— Вот уж поистине нежданный-негаданный свидетель! — громко пробормотал я.
66Молли даже закричала от испуга.
— Нет, — кричала она. — Боже мой, нет! Он же…
— Мы должны остановить его во что бы то ни стало, — перебил я ее причитания.
Теперь все встало на свои места, все приобрело зловещий смысл. Очередная жертва наемных убийц — Харрисон Синклер: неожиданный свидетель — это он.
Так вот какова ужасная ирония судьбы: Синклер, которого мы считали похороненным, неожиданно оказался живым, а теперь, всего через несколько часов, его все же убьют.
Молли (которую, должно быть, эта весть ошарашила не меньше, чем меня) сжала ладони и, приложив их ко рту, прикусила костяшку указательного пальца, как бы пытаясь удержать рыдания. Затем она принялась стремительно метаться по кабинету, потеряв голову и выписывая бесцельные круги.
— О-о, Боже мой, — шептала она — Боже мой! Что нам делать?
Я тоже заметался. Больше всего я опасался теперь еще сильнее запугать Молли. Нам обоим нужно сохранять спокойствие и четко все продумать.
— Кому мы можем позвонить? — спросила она.
Я не отвечал, продолжая расхаживать по кабинету.
— Позвонить в Вашингтон, — уточнила она. — Кому-нибудь из сенатского комитета.
Я лишь мотнул головой и заметил:
— Слишком опасно. Мы же не знаем, кому можно доверять.
— Может, кому-то из ЦРУ?..
— А это вообще нелепо!
Молли снова принялась покусывать в раздумье костяшки пальцев.
— Ну тогда кому-нибудь еще. Какому-то приятелю. Который может пройти на эти слушания…
— А что он там сделает? Пока он туда придет, Хэла убьют. Нет, мы должны догнать его и лично предупредить.
— Но где его искать?
Я стал размышлять вслух:
— Не может быть, чтобы он летел вертолетом до самого Вашингтона.
— Почему же?
— Слишком далеко. Уж очень далеко… Вертолетом долго добираться.
— Тогда он в Монреале.
— Может, там и перехватим. Разумеется, не наверняка, но очень даже возможно, что на вертолете он долетит только до Монреаля, где сделает коротенькую остановку…
— Или пересядет в самолет, летящий прямо до Вашингтона…
— Может, и так, — сразу же согласился я, — но это только в том случае, если он полетит рейсовым самолетом. Но более вероятно, что он договорится с пилотом частного самолета и улетит на нем.
— Зачем? Ведь рейсовым лететь безопаснее, да и легче сохранить инкогнито?
— Верно, но частный самолет летит не по заранее проложенному маршруту и никто не знает, куда он держит курс. Я бы на его месте полетел частным самолетом. Ну ладно. Предположим, что на вертолете он летит прямо в Монреаль. — Я посмотрел на часы. — Он, должно быть, уже приземлился там.
— Но где? В каком аэропорту?
— В Монреале два аэропорта — Дорваль и Мирабель. Это две крупные взлетно-посадочные полосы, а есть еще множество маленьких полос между озером Трамблан и Монреалем.
— Но ведь в Монреале считанное число компаний, занимающихся чартерными перевозками по заказам, — рассуждала Молли. Она подняла телефонную книгу, лежавшую на полу около кушетки. — Если только позвонить хотя бы в одну…
— Не надо! — вскричал я даже излишне громко. — Они вряд ли ответят в такой ранний час. Да и кто сказал, что отец зафрахтовал самолет непременно канадской компании. Там ведь могут быть представительства еще каких-то американских компаний, коих насчитывается тысячи!
Молли плюхнулась в мягкое кресло и обхватила лицо ладонями.
— Боже мой, Бен? Что же делать-то?
Я опять посмотрел на часы.
— Выбора у нас нет. Мы должны поскорее добраться до Вашингтона и перехватить его там.
— Но мы же не знаем, где он появится в Вашингтоне!
— Почему же не знаем? Знаем. В здании сената, в зале номер 216 — перед специальным сенатским комитетом по разведке.
— А до того? Мы понятия не имеем, где он будет находиться до сенатского комитета!
Разумеется, она права. Самое большее, что мы сможем сделать, — появиться в зале заседаний, а затем…
Что затем?
Как, черт побери, мы сумеем остановить Синклера и защитить его?
Решить проблему, мигом понял я, поможет этот дьявольский дар, сидящий в моей голове. Сердце мое зашлось от возбуждения и опасений.
