6 часов 15 минут.
По мере изложения сути открытия, сделанного нынешней ночью, я чувствовал себя все более неуверенно. Выводы, еще несколько часов назад казавшиеся мне правильными на сто процентов, при свете дня выглядели зыбкими и притянутыми за уши.
Зинченко, похоже, придерживался того же мнения.
– В ориентировке, помимо твоего зеленого автобуса, фигурирует еще и темная “Победа”. Как ты ее собираешься “прилепить” к своей версии? – поинтересовался он небрежно, когда я замолчал.
Рожков, слушавший мою речь с приоткрытым ртом, уставился на меня, ожидая достойного ответа.
– Не знаю пока, – разочаровал я его: – Понимаю, что идея сыровата. Но мне кажется, что, как рабочую версию, ее принять можно. За неимением другой.
Рожков перевел взгляд на Зинченко.
– Можно-то, можно, – сказал тот сварливым голосом: – Если не знать подробностей перестрелки у Карасиков. А они таковы: первые выстрелы, по показаниям свидетелей были услышаны около 20 часов. По разным версиям, было сделано от 3 до 5 одиночных выстрелов. Примерно через пять минут со стороны того места, где впоследствии нашли тела погибших милиционеров, через деревню, в направлении Карпова действительно на высокой скорости промчался автобус, предположительно – ЛАЗ 696, зеленого цвета. Так что автобус действительно был. Но вот в тот момент, когда его видели сразу два свидетеля, со стороны места происшествия позвучало несколько автоматных очередей. Если принять твою версию, что преступники передвигаются на этом автобусе, то кто тогда стрелял? Далее. Найденные позднее тела милиционеров имели на себе следы от попадания в них пуль, выпущенных из автомата МП-42, в просторечии – “Шмайсер”. Ни одной пистолетной пули обнаружено не было. То есть стреляли в них из автомата и как раз в тот момент, когда твой автобус мчался через Карасики. А вот позднее, минут через 12–15, через деревню проехала черная “Победа”…
– Откуда известны такие подробности, – спросил я.
Вместо Зинченко ответил до этого не вступавший в спор командор:
– Звонил Ткаченко из Лещинска.
Ткаченко, в отсутствие Сухова, был назначен старшим основеной группы.
– Будешь отзывать ребят в Карпов? – спросил я.
– Еще не знаю, – помедлив, ответил командор.
– А может они, того…, -вдруг попытался вступиться за меня Рожков: – И на автобусе, и на “Победе”…
– Ага, – с сарказмом подхватил Зинченко: – Ты еще скажи, что у них, к тому же, и танковая бригада имеется с кавалерией для разведки. Филипова, к стати, никакой “Победы” не видела…
В этот момент громко зазвонил телефон. Выслушав сообщение, Сухов коротко скомандовал:
– По коням!
Это означало, что за нами, наконец, пришла машина.
Спустившись вместе со всеми на первый этаж гостинницы, я задержался у стойки администратора. Вместо вчерашней молоденькой девушки там теперь восседала женщина, лет сорока, с непомерным бюстом и каменным выражением лица.
– Извините, – потревожил я ее, показывая “корочки” удостоверения: – Вы не ответите на пару вопросов?
– Конечно, – с готовностью ответила администратор, выправляя осанку.
– Скажите, свободные номера в гостинице есть?
– Для вас – найдутся, – не задумываясь отрапортовала женщина.
– Вы не поняли. Вообще – у вас есть свободные номера?
Заглянув в журнал учета и регистрации, администратор ответила, пожимая плечами:
– На данный момент имеются. Четыре штуки.
– Когда они освободились?
– Последний – два дня назад. Остальные еще раньше. Если хотите, я могу назвать точное время…
– Нет, спасибо, – остановил я ее: – Вы лучше посмотрите, вселялся ли кто-нибудь к вам в гостинницу со вчерашнего дня до сегодняшнего времени. И, заодно, кто выехал за этот период.
В дверях гостиницы появился Рожков.
– Ты скоро? – спросил он нетерпеливо.
– Сейчас.
– Машина ждет.
– Вы знаете, – сказала администратор, сверившись с журналом: – Ни одного человека. Никто невъехал, никто не выехал.
– Спасибо, – поблагодарил ее я и направился к выходу.
– Чего ты там застрял? – накинулся на меня Зинченко, когда я сел в машину.
– Так… Проверял кое-что, – туманно ответил я.
– Новая версия? – хохотнул Зинченко: – Быстро же ты их строгаешь.
У меня из головы не шел тот мужик, которого я вчера принял за командировочного в момент, когда Рожков перехватил меня на входе в гостиницу.
Если вчера сюда никто не вселялся, то возникает вопрос, кто же это был такой, и что он делал в холле гостиницы? Ведь не в ресторан же он пришел с чемоданом!
Все это очень походило на слежку, но кто же тогда был ее инициатор? Туманян? За каким лешим ему это понадобилось? А может мы в своих розысках, сами того не ведая, зацепили что-то важное? Нечто такое, что заставило противника засуетиться?…
Расскажи я сейчас о своих подозрениях, Зинченко бы их в один момент раскритиковал. Поэтому я решил пока повременить и подождать развития событий.
Наша машина мчалась по утреннему городу, еще подернутому предрассветными сумерками, и почти на каждом углу нам попадались военные и милицейские патрули. Окруженный со всех сторон плотным кольцом оцепления, с поисковыми группами, шныряющими по всем закоулкам, с патрулями, проверяющими притоны и другие злачные места, Карпов был похож на прифронтовой город.
Народ, спешащий на работу, с удивлением смотрел на такое количество представителей власти на улицах, и поползли уже зловещие слухи, один другого невероятнее.
Чего только не болтали в тот день в курилках и раздевалках, в очередях и парикмахерских, на кухнях и на лавочках возле подъездов:
– и что на Хрущева было совершено покушение, и теперь по всей стране введено военное положение;
– и что ловят банду, промышляющую похищением детей, с последующей перепродажей их цыганам;
– и что пятнадцать уголовников, бежавших накануне из тюрьмы, вместо того, чтобы спрятаться, напротив, готовят нападение на следственный изолятор, чтобы освободить своего главаря…
А все было проще, и сложнее, одновременно.
Милиция искала преступников, расстрелявших мотопатруль у деревни Карасики, Туманян использовал общегородскую операцию для розыска пропавшей дочери, Сухов, Зинченко и Рожков надеялись найти новые улики по делу о “всплесках”, а я ожидал появления “бесовской таратайки”.
16 часов 30 минут.
– Тридцать два-пятьдесят три, – объявил Сухов, вновь расставляя шашки на доске.
Мы сидели в дежурной части Карповского ГРОВД по непрерывную перекличку из динамика радиостанции, и меня начинало уже тошнить от всего этого.
Еще утром мы разделились на пары: двое ездят в составе поисковых групп, чтобы, в случае чего, быть на колесах, а двое в это время дежурят в отделе, куда стекалась вся информация о ходе операции, итог которой пока можно было выразить одним словом: “пусто”.
До двенадцати часов дня я катался по городу на патрульной машине. Первоначальное возбуждение, вызванное началом общегородской операции такого масштаба, быстро спало, столкнувшись с рутиной. Согласно выданному списку, мы мотались по указанным в нем адресам, перетряхивая злачные места и проверяя ранее судимых. Время от времени, зарешеченная будка нашего УАЗика заполнялась разной уголовной шушерой, которую мы сгружали в 4-ом отделении, где за них принимались сотрудники уголовного розыска, с Березиным во главе. После этого наша машина двигалась дальше.
В полдень меня сменил Зинченко, а минут через 20 за мной следом в РОВД приехал Сухов, которого Рожков сменил прямо на маршруте. Пообедав по очереди в буфете, мы заняли позицию в дежурной части. Вот тогда-то и началась эта бесконечная партия в шашки, под перекличку в радиоэфире.
– … “Седьмой” – “Аресу”. На перекрестке Жуковского и Гашека ДТП. Вызови “неотложку” и автоинспекцию…
– … “Арес” – “Девятому”. Улица Сенная, дом 4, семейный скандал…
– …”Пятый” – “Аресу”. Проверь через адресное бюро: Селезнев Антон Игоревич, 1925 года рождения…
