физически ощущала цепи и ошейники на них обоих. Но если свою цепь она приняла добровольно (
почти, ведь ее душа принадлежала Калунне до ее рождения), то для Джеральда это был единственный способ выжить. Служи или умри. Несправедливо.
И Беате вдруг яростно, со звериной злостью, захотелось разбить эту цепь на Джеральде и освободить его.
Всю следующую неделю Беата, Джеральд и Алиса обходили дома остальных жертв, но все было впустую. Даже прихваченная с собой Мгла ничего не обнаружила: ни следов темной магии, ни пентаграммы. Джеральд предложил посетить все места, где пропавших женщин видели в последний раз, и опросить тех, кто мог что-то заметить: сотрудников окрестных магазинов, коллег или просто слоняющихся неподалеку бродяг. Алиса с энтузиазмом согласилась. Беата пришла в ужас. Декабрь в Кловерфилде был без пронзительных хисширских ветров, но она все равно устала и замерзла. К тому же вспомнила, что обещала мэру колдовать, а вести обычное расследование должен был Джеральд. Она отправила их с Алисой вдвоем, а сама осталась греться в маленьком, уютном кафе, хозяин которого любил кошек и потому не возражал против присутствия Мглы. Там она выпила пару чашек кофе, закусила крохотными пирожными и принялась читать купленный по дороге «Вестник Кловерфилда». Обещанная статья уже вышла и была неплохой, но какой-то приторной: журналистка Бланка Свит так восторженно описывала культ Калунны и ритуалы плодородия для рождения умненьких, здоровых деток у их бедненьких, бесплодных родителей, что у Беаты аж зубы слиплись от этого сиропа. То ли автор безумно любила детей, то ли ненавидела их, а заодно и редактора, поручившего ей написать заказную статью. Что ж, по крайней мере, горожане узнают о существовании культа Калунны и возможности зачать здорового ребенка в нем.
В кафе было немного посетителей, и все они, как и Беата, уткнулись в газеты. Но больше половины читали не «Вестник Кловерфилда», а некую «Городскую правду». Хозяин кафе охотно рассказал, что газеты соперничают, и, чтобы быть в курсе всех новостей, лучше читать обе. Хотя к «Вестнику Кловерфилда» многие испытывают недоверие: всем известно, что он спонсируется мэром и никогда не напишет невыгодных тому вещей. Беата попросила дать ей «Городскую правду» и погрузилась в чтение.
К реальности ее вернули предупредительный мяв Мглы, сидевшей у нее на коленях, и довольный возглас:
— Наконец-то я вас нашел! Кловерфилд — не деревня, но найти рыжую женщину с черной кошкой на руках мне все-таки удалось!
К ее столику подошел молодой человек. Снял пальто, небрежно стряхнул с него снег и сел напротив Беаты.
— Тимоти Шварц, журналист, — представился он, — пишу для «Городской правды» вот уже три года. Моя статья на семнадцатой странице. А этот мусор что здесь делает? Вы не в курсе, что «Вестник Кловерфилда» — купленная газетенка? Они облизывают нашего мэра и его сторонников, а все их промахи тщательно заметают под ковер! Не рекомендую тратить время и деньги на сборник лживых сплетен.
Беата приподняла брови.
— Соседний столик свободен. Будьте добры, пересядьте.
— Никак не могу, ведь я пришел именно к вам, госпожа Хоффман, — Тимоти улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы. — Ну, как вам сотрудничество с нашей бестолковой Алисой в кроличьей норе? Увы, иногда ни возраст, ни звания не говорят о человеке ничего хорошего. За три года она так и не поймала Похитителя принцесс. И ее даже не уволили за это.
Беата отложила газету.
— Что еще за Похититель принцесс?
— Так пресса окрестила неуловимого преступника, которого ищет Алиса Лидделл, — пояснил он, — любому дураку ясно, что они не просто ушли погулять, а были похищены. Это дело рук безжалостного убийцы. Думаю, они все мертвы. Почитайте мою статью, я как раз об этом написал.
Беата пролистала газету. Хмыкнула.
— И почему же столь «горячая» тема не на первой полосе, а в конце газеты?
Тимоти Шварц скривился.
— Полиция не делится подробностями расследования, и главный редактор счел мою версию чересчур эпатажной. Полагаю, ему пригрозили и велели замять это дело. Полицейский произвол — обычное дело в Кловерфилде.
Беата бросила на него насмешливый взгляд, но ничего не сказала.
Тимоти Шварц был забавным молодым человеком. Напористым, энергичным и несколько агрессивным, однако, судя по скорости, с которой он покинул кабинет Алисы, особой смелостью он не блистал, что отчаянно прятал за бравадой и примитивным выпендрежем. Выглядел он лет на двадцать пять и был привлекателен: правильные черты лица, хорошая фигура, шапка густых черных волос и черные же глаза, насмешливые и умные. Одет он был со вкусом, но кое-где желание покрасоваться перевешивало: дорогие часы на запястье являли сильный контраст с дешевой одеждой, и Беата ясно представила, как он тратит на них месячную зарплату, а потом питается пустыми макаронами с хлебом. На шее у него висело затейливое золотое украшение: кулон в виде четырехлистного клевера с четырьмя зеленоватыми жемчужинами по центру каждого лепестка. Повешен он был очень демонстративно, и Тимоти явно ждал вопроса о нем. Не дождавшись, сообщил:
— Это — семейная реликвия. Мои предки были очень богатыми людьми, а этот кулон передавался по мужской линии, от прадеда к деду, потом к отцу и, наконец, достался мне. Он приносит удачу нашей семье. Ни за что его не продам, даже если придется голодать.
— Лучше спрячьте. Тому, кто сорвет его с вашей шеи, будет наплевать на ваши бесценные воспоминания, — рассеянно посоветовала Беата и посмотрела на часы. Они с Джеральдом договорились встретиться на вокзале, но еще часа два у нее было. — Что вы от меня хотите?
— Взаимовыгодного сотрудничества. Полиция не отработала самую явную версию: недавно на свободу выпустили маньяка, державшего в подвале трех девушек. Он творил с ними ужасные вещи, но не убил, и они вышли из его подвала живыми. А исчезли так же тихо и бесследно, как нынешние жертвы. Их искали пять лет и нашли благодаря случайности. Я принес эту информацию детективу Лидделл, но она прогнала меня и велела не лезть не в свое дело! — Тимоти Шварц покраснел от злости. — А всего-то и нужно сходить и вытрясти признание из мерзавца! Большинство жертв — молодые красивые девушки, и те были такими же! Все же очевидно!
— Странно, что они его не проверили, — нахмурилась Беата.
— Ничего странного: эта женщина ненавидит тех, кто говорит ей правду в лицо. Она скорее оставит бедняжек в опасности, чем признает, что какой-то журналист делает ее работу лучше нее самой. Так что, пойдемте?
— И зачем вам я?
— Как зачем? А кто заставит похитителя говорить? Вы ведьма,
