Ознакомительная версия.
– Дал. Не мешайте. На него очень слабо действует стандартное обезболивание. – Дроу нервно огрызнулся, не прекращая зашивать. – На парне какая-то заковыристая родовая защита, я не могу ее обойти.
– У-у-у!
– Да вырубите вы его! – Не выдержав, когда пациент взвыл вновь, Азарин вернулся к операционному столу и немного нервно нажал на сонную артерию, отправляя Микаэля в принудительный обморок. – Почему сразу этого не сделать?! Надо было над мальчишкой так издеваться?
– Вообще-то он мужчина, – Эстефан смерил ректора неприязненным взглядом. – А если так слаб, что не в силах вытерпеть всего лишь боль от зашивания пустяковой раны, то что он делает в стенах вашей академии?
– Вообще-то он не студент, а помощник библиотекаря, работает у нас третью неделю, – Азарин ответил сухо, а когда дроу опешил и по-новому взглянул на лежащего перед ним парня, еще и утвердительно кивнул. – Все верно, мастер Эстефан. Вы зря проверяли его на прочность, он обычный обыватель. А теперь, будьте любезны, зашейте его побыстрее, я хочу проконтролировать обезболивание и заморозку. Так, а это что?
– Не тр-р-рожь! – Все это время молчаливо сидящая на подоконнике птица злобно каркнула и расправила крылья, словно приготовившись к нападению.
Мужчины удивленно переглянулись, а рука Азарина так и замерла в воздухе, не дотронувшись до амулета, сбившегося набок и почти невидимого среди густой копны растрепавшихся волос.
– Почему?
– Не твое – не трожь! – жестко припечатал ворон, и его черные глаза блеснули потусторонним знанием.
Однако.
Отойдя от операционного стола, Азарин крадущимся шагом приблизился к птице, склонился и со зловещей усмешкой поинтересовался:
– Поговорим?
Боль. Откуда такая боль?
Память отказывалась сотрудничать, а сознание не торопилось возвращаться. Я плавала на грани сна и реальности, не в силах окончательно прийти в себя и разобраться в том, что происходит.
Кажется, я подралась… Как глупо.
Кажется, меня ранили… Как непредусмотрительно.
А потом отнесли в лазарет и раздели.
Бездна!
Почему-то именно эта мысль подстегнула разум, и он, сконцентрировавшись, сумел вернуться в реальность.
Открыла глаза и увидела белый потолок. Скосила взгляд направо, налево… Палата. Одиночная. А еще раннее утро.
Дикая усталость, навалившаяся сразу, как только в голове замелькали первые внятные мысли, не позволяла шевелиться. Почему? Я ведь ранена только в левое плечо.
Осторожно пошевелила пальцами правой руки, затем медленно подтянула ее ближе и с облегчением выдохнула. Хоть и плохо, но тело слушалось.
– С пробуждением, – донеслось тихое карканье с подоконника, и через мгновение Клара перепрыгнула с него ко мне на кровать, приземлившись на бедро. – Как самочувствие?
– Вяло. – Скрывать не стала, ответив хриплым шепотом. – Как дела в целом?
Я не рискнула спрашивать напрямую, не без оснований опасаясь, что нас подслушивают. Все-таки мы находились не в родных стенах, да и вчерашний допрос с очень странными взглядами ректора, магистра и целителя не позволяли расслабиться.
– В целом неплохо. – Клара ответила довольно уклончиво, и я заподозрила, что «неплохо» в ее понимании «отвратительно». – Милорд Азарин очень заинтересовался твоими боевыми навыками и защитным амулетом, который достался тебе по наследству. Хочет пообщаться с тобой по этому поводу более детально.
Бездна!
Рука рывком легла на шею, судорожно нащупала артефакт, а по виску скатилась одинокая капля пота, взявшаяся непонятно откуда. Неужели снова придется бежать?
Моя паника не прошла мимо внимания фамильяра, и он поторопился меня успокоить:
– Расслабься. Милорд Азарин настроен на сотрудничество и относительное покровительство сироте, оставшемуся без средств к существованию и умеющему только читать и выживать. Он взял с меня слово, что мы никоим образом не собираемся навредить академии, окружающим и городу, а взамен обещал не слишком усердствовать с допросом о нашем прошлом.
– Правда? – Я с надеждой всматривалась в черные глаза своей пернатой подруги и видела в них обещание защиты. – Спасибо…
Клара чинно кивнула, с достоинством принимая благодарность, а затем начала неторопливо рассказывать последние сплетни, которые уже успела разузнать.
Оказывается, мастер Примквел действительно заболел не просто так – его отравили. Это вчера лично выяснил ректор, он провел тщательное расследование, результаты которого ошеломили всех. Виновниками оказались аж пятеро вампиров (Честер вошел в их число), по глупости своей затаившие на добродушного мастера злобу и опробовавшие на нем один из эликсиров собственного изготовления. Причиной конфликта стали, как ни странно, книги. Но не просто книги, а те, что находились в закрытом хранилище и выдавались только с разрешения куратора. Подобного разрешения у вампиров не было, и они несколько недель придумывали различные махинации, чтобы обойти запрет. В один прекрасный момент узнали обо мне и решили, что меня уж точно смогут ловко обмануть и заставить принести необходимое. Увы, их надежды не оправдались – я оказалась еще бдительнее гнома. Они даже до списка желаемых книг не дошли, вызверившись от моей неуступчивости.
Нет, никогда не любила вампиров. Глупые, заносчивые типы.
– И что теперь?
– Их ждет показательная порка при полном собрании студентов, а затем отчисление без права восстановления в других академиях. Ректор подошел к решению вопроса очень жестко, ведь пострадали двое.
Точно!
– Как мастер?
Я искренне сочувствовала своему непосредственному начальнику и с облегчением вздохнула, когда Клара заверила меня, что гном под грамотным присмотром и идет на поправку. Да и лежит в соседней палате, так что можно будет его проведать. Ну или он меня проведает, если сам захочет. В любом случае, по словам Эстефана, придется провести здесь не меньше трех дней, все будет зависеть от того, как сильна моя регенерация и как быстро я пойду на поправку.
Вообще-то моя регенерация благодаря покровительству артефакта очень даже сильна. Удивляло другое – почему на меня не подействовала местная анестезия? Это же было так больно!
Спросить я могла только у артефакта, но не факт, что он мне ответит, да и опасно это было делать под носом у маньяка-целителя, который, казалось, с особым извращенным удовольствием штопал меня вчера невероятно медленно и больно. Нет уж, больше не дамся!
Потерла ноющее плечо, скосила глаза на многочисленные бинты, закрывающие рану, вздохнула… Хотелось пить, есть и в туалет. И даже не знаю, чего больше, вот только сил встать у меня не было.
Ознакомительная версия.
