Тщетно: он тем временем прислонил меня к шкафу и перешел к более интимным действиям, видимо, торопясь отпраздновать окончательную победу.
Кажется, придется что-то предпринять, иначе с него станется тут же и отомстить мне за все… Я что было сил укусила нахала за губу и попыталась оттолкнуть.
От боли и неожиданности он разжал руки и прижал ладонь к пострадавшему месту. О, какой укор и недоумение читались в его бирюзовых очах!
С наслаждением влепив эльфу пощечину, я уничижительно взглянула на него. Наортэль ответил прямо-таки по-детски обиженным взглядом. Неужели он и вправду думал, что я растаю от одного поцелуя? Самомнение просто безграничное!
Хм, а я ведь ему губу до крови прокусила… Впрочем, раскаяния я не испытывала. Если бы мальчишка (не по возрасту, а по состоянию души) пошел на приступ из-за нежных чувств, я бы поняла, простила и дала ему шанс. Но в данном случае, ни о каких чувствах речи не было, так что у меня лишь два варианта: расслабиться и получить удовольствие (впрочем, весьма сомнительно), либо отшить так, чтобы впредь было неповадно.
Я и раньше не испытывала к Наортэлю никакого влечения, а теперь он вовсе стал мне откровенно антипатичен. Подчиниться таким домогательствам означало полную потерю самоуважения, не говоря о неизбежных проблемах. Можно применить старый принцип: «Единственный способ общения с хищниками — быть отвратительным на вкус».
Все эти размышления промелькнули в моей голове буквально за несколько секунд — сказывалась профессиональная привычка быстро соображать и оценивать варианты.
— Полагаю, вы слишком увлеклись. — Сложив руки на груди, холодно произнесла я. — Посмейте ко мне еще раз приблизиться, и я подкину папарацци весьма занимательный материал, а также подам заявление в прокуратуру. Полагаю, последствия вы можете представить…
Похоже, Наортэль наконец-то воспринял мои слова всерьез и теперь молча разевал рот, как пойманная рыба.
— Надеюсь, мы больше никогда не увидимся! — закончила я, распахивая дверь.
Он попытался что-то ответить, но, по-видимому, не сумев подобрать цензурные выражения, вылетел прочь.
Хлопнула дверь, я устало прикрыла глаза. Адреналин схлынул, так что теперь дрожали руки и на глаза наворачивались слезы. Пришлось какое-то время сидеть, стараясь глубоко дышать и ни о чем не думать.
Немного успокоившись, я принялась рыться в ящиках стола. С трудом удалось сдержать победный вопль, когда поиски увенчались успехом. Дурная привычка бросать косметику где попало в этот раз оказалась кстати: женщины в нашей компании непременно заметили бы подозрительное отсутствие помады на губах и сделали выводы…
К счастью, гости уже устали и собирались расходиться, оставалось тепло со всеми попрощаться, с нетерпением поджидая, когда я наконец останусь одна. Слава богам, мой день рождения пришелся на пятницу, так что у меня было время отоспаться и отдохнуть…
Утром в воскресенье меня разбудил противный звук: кто-то настойчиво трезвонил в дверь. Нат наверняка отправился за продуктами, пришлось плестись в прихожую и впускать назойливого гостя (все равно поспать не даст!).
Смуглый черноглазый юноша — типичный рома[15] — улыбаясь во весь рот, протянул мне конверт, украшенный вензелями и сургучным оттиском печати с изображением бабочки…
Письмо гласило:
«Уважаемая госпожа Анна!
Приносим Вам глубочайшие извинения за докучливость, выказанную членом нашего дома. Питаем надежду, что прилагаемый к сему письму чек удовлетворит Ваши требования и послужит вещественным подтверждением наших извинений.
Полагаем, что огласка не в Ваших интересах».
И подпись — Миритиэль, глава дома.
Своеобразное извинение, формальное и вынужденное, и завуалированная угроза в конце… Впрочем, от Наортэля и его дома вряд ли можно было ожидать чего-то иного. Видимо, он всерьез испугался, что я продам эту историю газетчикам, и побежал жаловаться старшему товарищу. Либо глава дома узнал обо всем из своих источников.
Я извлекла из конверта чек. Надо сказать, досточтимый господин Миритиэль не поскупился.
Порызмыслив, я решила принять и извинения, и деньги. Во-первых, он сочтет отказ нежеланием уладить дело миром и попытается закрыть мне рот другими средствами (каковых, полагаю, у него немало). Во-вторых, мне действительно полагается некоторая компенсация…
А жизнь тем временем продолжалась, кружа калейдоскопом повседневных дел, мелких забот и множества лиц. В беготне и суете незаметно прошел почти месяц.
Надо признать, что Наортэль меня ни разу не побеспокоил, что обнадеживало.
Поводов для расстройства также было предостаточно — Артем так и не объявился, несмотря на то, что в прессе больше не было никаких упоминаний о моем романе с эльфом…
Наконец настал день, на который было назначено второе заседание по делу Ломмсонов.
Утром пришлось заскочить в консультацию за бумагами, даже не подозревая, насколько это плохая идея.
Только увидев курящую на крыльце офиса супружескую пару, я с досадой прикусила губу: более скандальных коллег у меня не было. Она напоминала злую шувихани[16], а он — колобка из детской сказки, но они превосходно уживались вместе, занимая круговую оборону от всех остальных.
Меня они поприветствовали мрачными взглядами и приветствием «сквозь зубы».
Впрочем, соблазн вывалить причину своего дурного настроения на свежие уши пересилил раздражение.
— Представляешь, клиент накатал заявление, что передал мне деньги на взятку! — С силой затягиваясь, сообщил мне коллега. — Этот пасынок Локи совсем свихнулся: он же и меня подставил, и судью! Я одного понять не могу, зачем?!
— Успокойся, — ласково похлопала его по лысине жена, — да пошел он у Гинунгагап[17], такой умный! Выйди из дела, и йотун[18] с ним!
Определенно, некоторые коллеги не слишком стесняют себя в выражениях, но мне этого не понять. Хотя действительно, временами очень хочется выругаться позаковыристее — уж очень располагает ситуация.
Взятку можно доказать лишь в том случае, если берущего схватили за руку. Зачем клиент заявил об этом теперь — великая тайна, почти наравне с причинами Рагнарёка. Видимо, просто очень хотелось хоть на кого-то пожаловаться…
Разумеется, ни слова не было сказано о том, имело ли злополучное заявление под собой основания.
«Давши взятку — крепись, а не давши — молись!» — старая добрая истина…
В результате обсуждения коварства клиентов я едва не опоздала на заседание.
