сделать мужчину глупым. Особенно если добавить давление и огонь. Я думала, что твой друг-бармен или бывшая девушка будут идеальной мотивацией, но старик и его жена подошли как нельзя лучше.
— Это ты? — прорычал я. — Значит, ты контролировала его после смерти?
— Почему бы и нет? Это мой мир. Я познакомила его со всем этим, а ты? Ты просто долбанутый детектив, который забрел не в тот переулок. Я заслуживаю контроля. — Затем она рассмеялась. — Думаю, как же его трясло, когда он оказался под моим каблуком для разнообразия. Забвение, должно быть, принесло ему облегчение.
— Мишель, ты недостаточно знаешь, если думаешь, что хоть кто-то приветствует Изгнание.
Туман рассеивается, и я вижу алтарь в задней части подвального помещения. Мишель молча идет к нему. Я слушаю, как ее ноги шлепают по бетону. Это еще не все. Снаружи завывает ветер, достаточно громко, чтобы дать знать о своем присутствии здесь, внизу. Темнота наплывает и нарастает, свечи тускнеют, но, возможно, это просто зрение меня подводит.
Моя кровь продолжает наполнять мою пентаграмму, излишки перетекают в пентаграмму Дина. Мишель приближается, держа в руках экспунгер. Я могу только покачать головой. Она провела меня как лоха.
— Изгнание такого злого духа, как у моего мужа, человеком, которого он убил, — это сильное жертвоприношение. Смерть соединяет ваши души. Знаешь, что будет ещё сильнее?
— Ну просвети меня, — отвечаю я, хотя и умею читать между строк.
— Жертва души, прожившей дважды, запятнанная местью. — Мишель приседает, глядя своими прекрасными бронзовыми глазами в мои. — Люди доминировали надо мной всю мою жизнь, Ник. У моего отца были… аппетиты, а когда мать ушла из жизни, они только усилились. А потом случился Дин. Идеальный муж, на первый взгляд, но за закрытыми дверями… Я думала, что он сможет защитить меня от таких мужчин, как мой отец. Оказалось, что это лишь повторение того же самого. Они мне больше не нужны. Теперь моя очередь контролировать ситуацию. Навечно.
Она тянется ко мне, как бы лаская мое лицо, но останавливает себя.
— Ты — ключ. Спасибо тебе за твою жертву.
Слушайте, я полумертв во второй раз, лицо прижато к стене магии, кровь капает с подбородка. Харон смотрит на меня, как лев на газель, а ветер снаружи воет так громко, что, кажется, окна наверху разбились. Но я не собираюсь сдаваться без боя. У меня есть план.
Не знаю, сработает ли он, но у меня нет вариантов, и любой план лучше, чем никакого.
— Простите, леди. Ваша жизнь похожа на ад, в буквальном смысле, но вам не сойдет с рук то, что вы сделали сегодня. И похоже, я все равно спущусь вниз, так что…
Улыбаясь своей мальчишеской, однобокой ухмылкой, я достаю свой «Ругер» из кобуры.
Глаза Мишель Уилер расширяются, когда я прицеливаюсь в нее и спускаю курок. Взрыв эхом разносится по маленькой комнате. Ее мозги разлетаются по алтарю, а тело падает на пол. Ее нога проходит по желобкам на полу, посылая камни с глифомами в полет, разрывая круг.
Я падаю вперед, освобождаясь от пентаграммы, и врезаюсь лицом в каменный пол, руки слишком слабы, чтобы остановить мое падение.
— Удача на моей стороне, — говорю вслух, не совсем понимая по какой причине.
Я с трудом поднимаюсь на колени. Харон ждет, и я не хочу умереть, уткнувшись носом в пол. Наступает холодное оцепенение, которое сигнализирует что мне осталось недолго.
Ветер завывает в подвале, когда, как по часам, дух Мишель восстает из ее мертвого тела. Ее не манит теплое сияние. Небесные врата закрыты.
Месть — грех, и даже если Дин заслужил смерти, убить его и представить это как самоубийство — все равно убийство. Не говоря уже о делах, которые она творила сегодня ночью.
В подвале холодно, как в могиле. Харон проходит вперед, расходясь тенью по стене, и останавливается рядом с Мишель. Он наклоняется, чтобы прошептать ей на ухо. Страх заливает ее лицо от его слов. Слова, которые она не успеет забыть, как это сделал я.
Я достаю из кармана последний экспунгер и бросаю его в Мишель, затем отворачиваюсь и закрываю глаза. Несмотря на то, что она сделала, у меня нет желания видеть, как он выполняет свою работу.
Я считаю до двадцати, прежде чем открыть глаза. Вопли ветра стихли, и зеленое пламя угасло, погрузив подвал во тьму. Я вытягиваю шею и смотрю в потолок, надеясь, что они сочтут мои сегодняшние деяния справедливыми или простят меня за их совершение. Откроются ли для меня снова врата рая? Ведь чудеса случаются, правда?
Проходит секунда.
Потом еще одна.
Третья.
— Не в ту сторону смотришь, знаешь ли.
Голос подобен шелку. Он сродни всем акцентам, которые я когда-либо слышал. Он одновременно опьяняет и пугает. Я не могу больше держать голову, и она падает. Я не могу подняться с колен.
Сзади меня появляется фигура и приседает, чтобы заглянуть мне в лицо. Сначала я думаю, что это нефилим. Его устрашающие размеры, яркий цвет кожи, резкие черты лица напоминают Сураза, но само его присутствие говорит мне, что он нечто большее, и он не носит доспехов. Вместо этого он облачен в пунцовую мантию. Его взгляд словно груз, удушающий мой разум. В золотых глазах — знание вечности, и, в отличие от Сураза, он бородат, а черные волосы уложены в идеальную прическу.
Нефилимы прекрасны. Это существо превосходит их.
Черт. Он Ангел. Падший Ангел.
— Люцифер? — Я кашляю, кровь капает на подбородок.
Сатана улыбается и достает самый белый кусок ткани, который я когда-либо видел. Мне становится стыдно, когда он прижимает его к моему рту и стирает кровь, капающую с моих губ.
— Я должен поблагодарить тебя, — говорит он, глядя вниз на пентаграммы и артефакты. — Подозреваю, что мне бы не понравилось то, что приготовила для меня Мишель Уилер.
Он любезен. Даже приветлив. Чертов Люцифер, похоже, хороший парень. Кто бы мог подумать?
— В каком смысле? — спрашиваю я и качаюсь вперед. Сам дьявол удерживает меня в вертикальном положении мизинцем левой руки.
— Эта женщина явно все тщательно продумала. Такие жертвы — это не то, что я могу просто проигнорировать. Ты должен поблагодарить за это моего брата. — Он указывает на потолок. — Он так любит свои непонятные правила и законы. Конечно, если они не касаются его самого. Но тогда, может быть, есть причина, по которой лицемерие не входит в список его грехов. Ну, да ладно. В любом случае, заклинание такой силы — это не просто призыв. Это привязка. Мне пришлось бы выполнять
