На следующий день их никто не будил, и парни проснулись далеко после обеда.
— Ну как, видишь разницу? — потягиваясь, спросил Мельников.
— Вижу, вижу, наверняка мы на пороге перемен.
— По-моему, этот порог мы уже переступили, или твой желудок ничего не говорит?
— Злится, ворчит, даже рычит. Как бы не зачастить в одно место.
— Кстати, мы с тобой даже и не знаем, где оно.
— Сходи в разведку.
Мельников подошел к двери и приоткрыл. В плену он привык к постоянному контролю и был уверен, что за дверью охранник. Но, наверное, и впрямь обстановка изменилась. За дверью — просторный коридор, за широкими окнами — солнце и зелень, и никого из людей. Мельников прошелся по коридору и вернулся.
— Пусто и тихо.
— Что, даже охраны нет?
— В том-то и дело.
— Ишь ты, как доверяют, — усмехнулся Полещук и направился к выходу.
Но тут дверь неожиданно открылась, и в комнату вошли двое. Европейский тип лиц, легкие рубашки и брюки, на губах — улыбки. Один из них, чуть повыше, на довольно хорошем русском языке сказал:
— Доброе утро, товарищи!
Полещук даже побледнел от такого обращения: уж не свои ли прибыли?
Мельников был и постарше, и поопытнее друга. Он почувствовал, что пришедшие — не соотечественники.
— Добрый день, господа.
— О да, уже, конечно, не утро, — согласился высокий и спросил: — Отдохнули?
— Да, спасибо, — ответил капитан.
— Тогда собирайтесь.
— А что нам собирать, — развел руками Полещук, — мы собраны постоянно.
— Ах да, вы правы, — громко рассмеялся высокий. — Вы, господа, сделали смелый и здравый шаг. Уверяю, что впереди вас ждет благополучие и богатство.
Они прошли по узкой аллее к домику, спрятанному в густых зарослях, где парней ждал сытный обед. Даже по банке пива дали, которое они с удовольствием выпили.
После обеда в сопровождении тех же мужчин вышли во двор и сели в белый «мерседес». Управлял машиной тот, который был ниже ростом и все время молчал.
Городок был невелик, и вскоре машина, набирая скорость, понеслась по бетонному шоссе.
«Держим направление на юго-запад, — прикинул Мельников и решил: — Не съедят же, если спрошу».
— Куда мы едем? — Виктор повернулся к высокому.
Тот сидел рядом с водителем на переднем сиденье. Прежде чем ответить, он некоторое время внимательно смотрел на русских. Наверное, ему не очень хотелось отвечать, но и настраивать пленных против себя тоже не входило в его расчеты.
— Мы везем вас в порт Карачи. Вы же знаете, что нам удалось выкупить вас у оппозиции. Не скрою, стоило эта очень дорого.
— А для чего мы вам?
— Нам? — высокий явно смутился. Было видно, что он не готов к такому вопросу. Подумав, сказал: — Неужели не понимаете, что у вас не осталось ни одного шанса, чтобы выжить? Вас или убили бы, или заживо сгноили в яме.
— Но вы же нас выкупили не из жалости? — спросил Полещук, придерживая руками больную ногу — от тряски рана растревожилась, заныла.
— Вам будет предоставлена хорошая работа и обеспеченная жизнь. Уверен, когда вы разберетесь, то будете благодарить судьбу.
Высокий повернулся и стал смотреть вперед. Парни поняли, что задавать вопросы больше не стоит. Но Полещук все-таки спросил:
— Сколько нам еще ехать?
— Около восьмисот километров.
— Будем ночевать в пути?
— Нет. Нам надо ночью быть в порту. Там ждут.
Несмотря на стоявшую жару, в салоне было прохладно. В машине стоял кондиционер, поэтому длительная езда не изнуряла, но монотонность движения нагоняла дрему. Правда, довольно частые остановки и проверки документов несколько встряхивали. С полицейскими и военными на кордонах разговаривали сопровождающие. Обычно задержки продолжались не более минуты. Однако первый разу города Хайдарабад, а второй — при подъезде к Карачи проверка была более тщательной. Полицейские внимательно разглядывали документы и даже осматривали багажник автомашины. Но все обошлось.
В Карачи приехали далеко за полночь. Чтобы попасть в порт, пришлось потерять не менее часа. Высокий ходил с охранником куда-то звонить, затем прибыл на «тойоте» какой-то господин, и после коротких переговоров они, наконец, проехали на территорию порта. Он был огромен. Вдоль причалов и на рейде большой гавани стояли с включенными огнями корабли.
Машина подъехала почти к самому борту огромного судна. Тут же к «мерседесу» подошли трое мужчин. Они перекинулись несколькими фразами с сопровождающими, и высокий открыл заднюю дверку:
— Выходите, господа.
Парни вышли из машины и, разминая ноги, с любопытством осматривались.
Высокий поднялся на борт, но скоро вернулся и протянул парням небольшие пакеты:
— Это ваши документы. Фамилий своих вы не называли, поэтому пришлось вам, — он указал пальцем на офицера, — дать фамилию Иванов, а вам, — движение пальца в сторону Полещука, — фамилию Петров. Не забудьте, документы на французском языке, и вам надо помнить «свои» фамилии. Вскоре вам надо будет подняться на борт этого сухогруза. Для пограничников, которые будут у трапа, вы — моряки этого судна. Ясно?
Парни кивнули, а Мельников буркнул:
— Как божий день.
И действительно, прошло не более четверти часа, как у трапа появилась группа пакистанских военных, а с судна по трапу сошли пакистанские пограничники и таможенники. Высокий пожал руку своему напарнику, сидевшему всю дорогу за рулем, и позвал пленников:
— Нам надо идти. Кстати, меня зовут Ричард Эршад. Я еду с вами дальше. Через несколько минут сюда привезут одного вашего соотечественника. Познакомитесь.
— Кто он? — спросил Мельников.
Эршад пожал плечами:
— Не знаю. Мне о нем сообщили только что на борту корабля. Ну что, пошли?
Они приблизились к трапу и, проходя мимо представителей пакистанских властей, по очереди предъявили документы.
Безразличие на лицах пограничников и быстрота, с которой соблюдались формальности, говорили, что создается только видимость контроля за отъезжающими.
По длинному ступенчатому трапу поднялись на палубу.
Команда готовилась к выходу в море, и на новичков никто не обращал внимания.
Мельникова и Полещука отвели в небольшую каюту с двухъярусной кроватью, тумбочками, на одной из которых стоял вентилятор.
Полещук приоткрыл узкую дверь в маленькой прихожей, где была и вешалка, и удовлетворенно заметил:
— Гальюн и душ!
— Радуйся, не будут выводить по нужде на воду, — усмехнулся Мельников и заглянул в тумбочку: — Хоть бы по зубной щетке дали. Не помню, когда зубы чистил.
Парням хотелось поговорить о другом, но еще тогда, когда они были в руках душманов, после встречи с Майером, они договорились о делах в помещениях разговора не вести.
