Ознакомительная версия.
– В драке с сотрудником милиции участвовали?
– Не учаффстфофал.
– Тогда за что вас задержали?
– За компаннию, – так же терпеливо, словно малому ребёнку, продолжал объяснять белокурый гость с янтарных берегов.
Что ещё у него можно было спросить, я просто уже не знал.
– Про меч-кладенец слышали?
– Нетт.
– Претензии к органам правопорядка за неправомочные действия имеете?
– Нетт.
– Другие ответы знаете?
– Нетт, – даже не моргнул он, и я сдался.
Мне пришлось честно отпустить и третьего претендента в гороховские зятья. Правда, взяв с него подписку о невыезде. С первых двух не стал брать, а с этого взял. Чисто из вредности. Говорю же, не понравился он мне. И пусть в нашей милицейской работе апеллировать такими критериями и не положено, внутренне я был бы рад прищучить этого белобрысого хоть за что-нибудь…
– Батюшка сыскной воевода, – в дверях опять показались стрельцы, – так что, пятого заводить ли?
– Какого пятого?! – не понял я. – Погодите, у нас же вроде всего четверо задержанных. Три жениха и Митька. Чего вы меня со счёта сбиваете?
– Дык в ночь, под самое утро, ещё и дьяка Филимона Груздева доставили ребята, – смущённо пояснили еремеевцы. – Говорят, он по городу бегал в непотребном виде и речи орал крамольные…
– Какие?
– Что, дескать, царь преставился!
Ну этого типа я точно не мог принять. Он бы точно сдал меня с потрохами, и уж ему-то поверили бы! Пришлось вставать и идти на поклон к Яге, умоляя её разобраться с козлобородым нарушителем ночного спокойствия. А заодно и выяснить, чего он-то делал в неположенное время у царских подвалов? Причём крутился ведь, гад, вполне целенаправленно, именно там, где пропал меч. Так что вопросы и подозрения в его адрес самые серьёзные…
– Бабуль? – Я деликатно постучал в дверь её комнатки.
На стук неторопливо вышел мажордомистый Васька и вопросительно выгнул на меня бровь.
– Ягу можно? – прокашлявшись, уточнил я.
Кот поднял вторую бровь.
– Исключительно в служебных, а не в личных целях. Необходимо помочь с допросом важного свидетеля, а может быть, и подозреваемого.
Чёрный как смоль Вася подумал, поморщил нос и обернулся назад. Моя домохозяйка, тишайше сидевшая у себя у окошечка, так же молча встала и чинно прошла в горницу. Мне же было жестом предложено подняться за котом наверх, в мою комнату.
Собственно, совсем уж отлучаться от участия в допросе я никак не собирался, поэтому уселся на лестнице в надежде хоть что-то услышать.
Вскоре понятливые стрельцы за шиворот притащили грязно ругающегося дьяка.
– Деспоты сатанаиловы! Сатрапы диавольские! Палачи и душители гражданских свобод! – надрывался Филимон Митрофанович, разумно адресуясь в потолок.
Наезжай он конкретно на стрельцов, так мог бы и по шеям словить на раз-два, а он у нас в этих делах тёртый калач, зазря не подставляется. Не припомню ни одного расследования нашей опергруппы, чтоб скандальный дьяк тем или иным боком в нём не отметился. Поэтому, как следует себя вести при очередном аресте, он туго знает…
– Беспредельщики! Христопродавцы! Иуды в погонах! За что мя наказуеши, Господи?! За какие грехи в пасть львиную алкающую ввергаеши? Бо есмь дух мой в смятении, а тело хворое, бренное изъязвлено побоями злобнымя милицейскимя! А ще и хулу на мя возводишима, аки в пекле чисто херувиму, паки…
– Цыть, охальник, – кротко попросила Яга, и ушлый дьяк мгновенно заткнулся.
Бабушку у нас вообще практически все слушаются с первого слова, дураки кончились в прошлом полугодии…
– Присел бы ты, Филимон Митрофанович. Ноженьки-то небось не казенные. Может, чайку отведаешь да с ватрушечкой?
– Да уж не откажуся. Ещё потребую и…
– А ну встал! Кто тебе позволил тут рассиживаться, морда уголовная?! – мигом сменила тон бабка, одновременно отыгрывая и плохого, и хорошего полицейского. – Пойдёшь навстречу следствию, будет тебе чай с ватрушкой, а не пойдёшь… Кочергой словишь – и на каторгу Нерчинскую, по этапу, без права переписки!
– Ну вот что с вами, фараонами египетскими, делать будешь? – философски вздохнул дьяк, поправляя спрыгнувшую от страха ермолку. – Вопрошай, матушка следственная экспертиза, ответ смиренный как на духу держать буду. А коли хоть словом солгу, дак испепелит меня гром небесный…
– Грома посредь горницы не обещаю, – сурово поправила бабка, – но на пятнадцать суток оприходовать право имею. Давай ври, чего ты там про помершего царя плёл, чем народ смущал, а?!
Филимон Митрофанович перекрестился и начал:
– Вчерась накрыла меня бессонница. Дай, думаю, помолясь, полезным делом займусь, до терема государева прогуляюсь, бумаги проверю, порадею и ночным бдением за-ради нежно любимого отечества…
Эх, ну что тут скажешь? Фальшивые и надуманные объяснения гражданина Груздева могли бы кого угодно поставить в тупик, поскольку наш дьяк лжёт, как дышит. Честное милицейское, редко у кого это дело получается естественнее, чем у этого вечного борца за собственные корыстные интересы…
– И тут вижу, подозрительнейший злодей от калиточки через весь царский двор лыжи вострит. Пригляделся я к нему попристальней, да и ахнул – чистый призрак! Вот клянусь святыми угодниками, вылитый ваш покойничек. Дай бог ему царство небесное, Никите Ивановичу, душевнейшей теплоты был человек, радость-то какая… – вовремя поправился прожжённый аферист в рясе. – В смысле, говорю, трагедь-то какая, а?! Тока был он почему-то в бабском исподнем, и у меня от того ажно чуть сердце в пятки не упало, потом задержалось где-то выше колена, ниже пупка и ужо там забилося-а…
Не знаю, как Яга, а вот лично я краснел, как первокурсник на дискотеке выпускниц в общаге мединститута, куда парни не пошли, потому что курили в туалете, и девушки отрывались по-своему. Знаете, когда они не думают о том, что говорят…
– Хорошо, может, я и поверю, что тебе, коту нашкодившему, за орехи подвешенному, наш светлый участковый и привиделся в пьяном угаре. Но с какого ж бодуна ты, извращенец в ермолке, с бородёнкой козлиной да мозгом бараньим, государя-то там углядел, ась?!
Как я понял, дьяк в явлении царя Гороха так уж сильно уверен не был. То есть видеть-то видел, но вот умом поверить в то, что всеми любимый царь-батюшка шастал по собственному подворью в женской ночной рубашке, это уже слишком…
– Пил вчерась?
– Нет. Ни стопочки не пригубил.
– Врёшь, зараза!
– А чего сразу ругаться-то?! – вспыхнул гражданин Груздев. – Ну ежели и принял на грудь литр-другой… третий, так не за-ради чревоугодия, а причины избавления от бессонницы для!
Вопрос, с чего он вообще туда попёрся, даже не стоял. Дьяк задержался дольше, чем рассчитывал, разбирая царские бумаги. Прямым текстом это значило: занимался приписками, подтирками и подтасовками, выгадывая себе пять-шесть лишних монеток к жалованью. Ну и там, сами понимаете, чисто случайно углядел с высоты второго этажа нашу телегу опергруппы со стрельцами на борту. Вроде как решил вежливым образом спуститься, поздороваться, но вдруг увидел идущего от калиточки призрака в белой милицейской фуражке.
Ознакомительная версия.
